H X M

Публикации

Подписаться на публикации

Наши партнеры

2013 год № 6 Печать E-mail


Сергей ЯН



Народная экспедиция в Республику Корея

 

 

Республика Корея, Дэхан Мингук или Хангук, именно так обычно называют свою родину корейцы — близкий сосед России на Дальнем Востоке. Страна «свершившегося экономического чуда» вызывает искренний интерес у большинства сахалинцев. Достаточно сказать, что на острове живут потомки десятков тысяч корейцев, мобилизованных японским правительством на принудительные работы в период Второй мировой войны и брошенных здесь на произвол судьбы. И потому для большинства островитян Корея остается загадочной, близкой, но далекой.
Осенью прошлого года университет Халлим пригласил шестерых сахалинцев в столицу провинции Канвондо город Чунчон для участия в международной научно-практической конференции. Идея трансформировать наше участие в проект публичной дипломатии «Народная экспедиция в Республику Корея» родилась у Натальи Лиеде, заместителя директора турагентства «Вифтур». Она предложила пригласить в поездку по весенней Корее знакомых и друзей, работающих в системе образования, культуры и медицины, составила программу и «бюджетную» смету проекта.
Вот так в международном секторе Южно-Сахалинского аэропорта одиннадцатого апреля 2013 года встретились двадцать девять человек, объединенных общим стремлением исполнить свою мечту. Почти все летели в Корею впервые. Новая война на Корейском полуострове, если верить газетным публикациям и новостным каналам центрального телевидения, могла начаться со дня на день, но, ко всеобщему удивлению, никто от участия в проекте не отказался. Наша двухдневная конференция растянулась на недельную поездку, с одиннадцатого по девятнадцатое апреля, по трем провинциям Страны утренней свежести.
«Воздушные ворота» Сеула — международный аэропорт Инчон — комплекс, возведенный среди моря на искусственной насыпи, соединивший в единое целое четыре острова. Он поражает своими масштабами и сооружениями. Только пассажирский терминал площадью в пятьдесят шесть гектаров занимает шесть этажей, два из которых находятся под землей. Семьдесят семь посадочных выходов, триста девяносто шесть стоек регистрации и сто двадцать стоек паспортного контроля в зонах прилета и вылета. Пропускная способность аэровокзала — сорок четыре миллиона пассажиров в год.
Но более всего удивляет отношение персонала и скорость обслуживания пассажиров. Недаром по этому показателю он уже десять лет занимает первое место среди всех аэропортов мира.
Всего через полчаса после приземления нас встречают г-н Им Тесик, главный координатор проекта в Корее, директор проекта Елена Владимировна Кон и Валерий Александрович Хо — семидесятисемилетний старейшина, общественный деятель, брат известного поэта Романа Хе. Это благодаря их усилиям были детально проработаны маршруты, определены и заказаны гостиницы, согласованы встречи.
Четыре года назад Валерий Александрович переехал по программе репатриации из Томари, что на Сахалине, в пригород Сеула. Причины переезда самые обычные, житейские. Болезнь, с которой не могут справиться врачи, пенсия, на которую можно существовать, но невозможно отправить супругу на диагностику и лечение за пределы острова. Уважительное отношение и достойная старость — вот что пока не может дать Россия своим пенсионерам. Они давно стали обузой для государства и отношение к ним везде соответствующее. Даже средняя пенсия в России меньше, чем сумма ежемесячного пособия репатрианта в Корее.
Валерий Александрович организовал волонтерскую организацию, своеобразную социальную службу, которая, кроме «обычной» помощи престарелым, в российские праздники угощает их борщом и блинами. Сахалин для него все: детство, юность, зрелость, друзья, Родина, наконец. Но и Корея — Родина. Он так и сказал:
— Я люблю Сахалин и хочу, чтобы мои друзья, знакомые, оставшиеся на острове, приезжали сюда, и я с радостью буду встречать их.

Через несколько дней после завершения нашего проекта Елена Владимировна и господин Им Тесик прилетели на Сахалин, чтобы встретиться со своими подопечными в школах и детских садиках. Был прекрасный повод — двадцать пять лет со дня начала изучения корейского языка на Сахалине. Они, естественно, везли подарки — приветственные адреса преподавателям, а детям — восемьдесят коробок цветных карандашей общей стоимостью три тысячи рублей. Таможня обнаружила «контрабанду», и весь вечер пожилой иностранец, не говорящий по-русски, пытался понять, как следует ему поступить. Оказалось, нужно заполнить какие-то официальные документы, но бланки этих бумаг предписывается в частном порядке скачивать с официального сайта таможни, при этом сами проверяющие не предоставляют такой услуги своим клиентам. Не положено!
На следующий день он приехал с нужными бумагами и был готов заплатить штраф, но ему сказали, что теперь все вопросы по конфискации или выплате штрафа будут решаться в суде, который состоится после изучения документов в порядке общей очередности. Через день он улетел в Корею, оставив доверенность кому-то из знакомых и на прощанье грустно пошутил: «Наверное, это моя последняя поездка. В Россию меня больше не пустят». Дети получили подарки. Карандаши и альбомы купили здесь. Можно понять настроение бывшего директора школы, преподавателя с сорокалетним стажем, уважаемого в Корее общественного деятеля, для которого привлечение к суду в преклонном возрасте в качестве обвиняемого сродни потере собственного достоинства. Для него ничего не значили конфискация или выплата штрафа, только не суд, ведь в заполненной им таможенной декларации не было запрета на ввоз карандашей или других канцтоваров. Нет, я не осуждаю действия работников таможни, более того, даже сочувствую им. У них тоже есть сердца, но они обязаны соблюдать законы.

В Чунчон мы приехали в десять вечера. Спали на теплом полу в номерах десятиэтажной гостиницы «Ladena». Хотели совместить бюджетный вариант и восточную экзотику? Пожалуйста, получите! Завтракать спустились все, никто не пострадал и на «половую жизнь» не жаловался. Кроме нас, в гостинице были студенты из Сеула, туристы из Японии и Китая. Наши женщины с рассвета уже успели обследовать окрестности и с восторгом демонстрировали на планшетах изумительные ландшафты корейского паркового дизайна.
На территории университета Халлим мы встретились с представителями оргкомитета и студентами русскоязычного отделения. Все статьи были опубликованы отдельной книгой и розданы участникам. Докладчики и оппоненты, учитывая суровые условия, быстро формулировали общие выводы, и в шесть вечера конференция закончилась званым ужином в нашу честь. После официального представления всех присутствующих нас услаждали игрой на национальных инструментах. Известная в провинции исполнительница старинного стиля женского пения «Пансори» через сложные па древнего танца и невообразимый диапазон звучания познакомила нас с фрагментами корейского эпоса.
Огромная бамбуковая флейта в руках девушки с глазами испуганной лани грустным ветром шелестела в вечерних камышах, плакала от неразделенной любви. А когда звуки капель случайного дождя, барабана дянгу смешались со слезами и пролились очищающим ливнем в звенящей тишине, теплый луч ласкового солнца прорвался сквозь узенький просвет в облаках и чистый голос стал петь о мимолетной красоте скоротечной жизни и оборвался на самой высокой ноте…
Был и наш сюрприз. Студентка театрального колледжа Кристина Терехова пела русские и корейские песни, а на «бис» исполнила известный всей Корее хит «Миллион алых роз» на обоих языках. Ученые мужи и университетские студенты «штабелями лежали» у ее стройных ног. Темпераментная русская плясовая, выданная под восхищенные возгласы и нескончаемые овации зала обаятельной Аллой Елисеевой и танец живота от Кристины, вогнавший ученых мужей в ступор, окончательно покорили университет.
Молодежи свойственно быстро находить общий язык, и наша Кристина через несколько минут о чем-то разговаривала с новыми друзьями, а позже, уже расставаясь, они вместе плакали. В заключение вечера мы исполнили песню о Сахалине, и все вместе, и россияне и корейцы, спели «Подмосковные вечера».
Корея — страна песенная. Здесь все любят и умеют петь, этому детей учат с первого класса. «Сахалин стал для нас ближе», — так заканчивалась статья о конференции в одной из местных утренних газет. Наверное, это и есть народная дипломатия.



***

После памятной для меня первой поездки в страну отцовских грез, в страну его несбыточной мечты прошло, страшно сказать, семнадцать лет. Это был тысяча девятьсот девяносто шестой год, время, когда наша страна благополучно катилась к дефолту. Улицы Южно-Сахалинска, кроме центральных, были почти такие, как сегодня: непролазная грязь, перекошенные заборы и никаких тротуаров со дня основания города. Послевоенные бараки по окна в земле, но держатся, ведь умели же строить на века. И «веерные» отключения всего, что можно отключить, никуда не делись.
Неудивительно, что чистые города Кореи, наполненные светом и улыбающимися людьми, показались мне тогда избыточно праздничными. За прошедшие годы я неоднократно и подолгу бывал там. Видел красивые коттеджи местных олигархов, которые не идут ни в какое сравнение с замками и особняками наших чиновников и толстосумов. В Корее не принято выставлять напоказ свое состояние. Видел и грязь заводских окраин, и убогие дома в «сельской глубинке», смотрел передачи о ворах, убийцах и насильниках, но при всем том, что ничто «человеческое» им не чуждо, меня всегда удивлял их оптимизм, любовь к родине, вера в торжество справедливости и в лучшее будущее. И такая вера ежедневно подкреплялась делами: работали не покладая рук, судили согласно закону и обычных воров, и президентов — прямо в конституции прописали, что звания, должности и награды не предоставляют никому никаких льгот, кроме всеобщего уважения.
Строились автомагистрали, пошли скоростные поезда, становились красивее города и поселки. Каждый год что-то новое: как-то в одночасье повсеместно появились пандусы и лифты для инвалидов, в центрах социальной помощи, которые есть в каждом квартале любого города, всех жителей пенсионного возраста кормили обедом. В следующий приезд во всех городах появились красные велосипедные дорожки, новые скверы, парки…
Во всей Корее нет ни одной свалки, подобной южносахалинской. Страна преобразилась. Может, оттого, что депутаты не имеют второго гражданства? Или потому, что ездят они на обычных корейских машинах, купленных за свой счет? Или так действует равенство всех перед законом и наличие независимых СМИ? Не знаю. «Динамичная Корея» — национальный девиз, воплощающий современный образ страны начала двадцать первого века. Девиз страны, которая поднялась из послевоенных руин и стала одним из экономических центров Азии.
А что изменилось у нас на Сахалине? «Меньше воровать надо!» — такой вердикт вынесли почти все члены нашей экспедиции на заданный мной вопрос. Потеря веры в справедливость, ощущение своей незащищенности перед преступниками, чиновниками и стражами порядка, понимание того факта, что ты не нужен собственной стране, ты просто обуза своему государству.

***

Вместе наслаждаться природой весенней Кореи, бродить по улицам городов, по садам и узеньким проходам королевского дворца, обмениваться впечатлениями, беседовать об истории и культуре страны — это такая радость. И я благодарен своим друзьям — Ирине и Володе Остапенко, Наталье Лиеде, Флоре Селедцовой, Виктории Бя, Иконниковой Елене за доверие и испытанные мной чувства. Пытаться понять другой мир, другую страну, читая о ней статьи, рассматривая красивые пейзажи на сайтах Интернета, занятие интересное, расширяющее кругозор, но не дающее практического результата. Есть пища для ума, есть знание, но нет ощущения. Только ступив на территорию, соприкоснувшись, пусть ненадолго, с ее жителями, начинаешь чувствовать ее живое дыхание. Корея — страна необыкновенная, по своему ощущению, по своим идеалам она самая не «азиатская» среди других стран азиатского региона. Внутренне она очень похожа на Россию, самую неевропейскую среди стран Европы. Обе они — и Корея и Россия — интуитивно женские. Они не оставляют равнодушными никого. В них или влюбляются сразу, или сразу отвергают. А потом, потом, как часто случается с людьми в браке, находят каждый раз новые достоинства и принимают недостатки, убеждаясь в правильности своего первого неосознанного чувства. Или наступает разочарование. Значит, это не твое.
Провинция Канвондо — один из красивейших районов Кореи. Изумительное морское побережье с многочисленными песчаными пляжами и изумрудно прозрачной водой. Высокие горы, курорты на горячих источниках Коксан и Waterpia. Одна из крупнейших известняковых пещер в Азии — Хвансон, что в полутора часах езды от городка Сокчо, с подземными озерами, водопадами, живописными скоплениями сталактитов и сталагмитов самых причудливых форм. Зрелище завораживающее, незабываемое.
Зимой провинция становится горнолыжным раем. Следующие, после Сочи, Зимние олимпийские игры состоятся в Пенхане, в ста километрах от столицы провинции. В конце сентября люди из всей Кореи приезжают сюда любоваться осенним разноцветием. Буйство красок такое — дух захватывает. Все отели переполнены. Здесь все напоминает Сахалин — и сопки, и побережье моря, и реки, куда заходит нереститься кета. И рыбалка здесь отменная. На территории национального парка Сораксан, в горах, которые являются отрогами знаменитого на весь мир горного хребта Кымгансан (Алмазные горы). Может быть, где-то недалеко отсюда и жили в древности известные всем феи алмазных гор. Несколько буддийских храмов. А на вершину одного из пиков, к развалинам горной крепости, ведет канатная дорога. Храм Синхынса у подножия горы был основан более тысячи лет назад. У входа установлено восемнадцатиметровое бронзовое изваяние сидящего Будды, созданное современными мастерами. По легенде, место для возведения другого храма, Наксанса, основанного в шестьсот семьдесят первом году на горе у морского побережья, монаху Ыйсану указал сам Будда, явившись ему во сне.
Достопримечательностью провинции считается и Культурный центр «Тоджи», что означает в переводе с корейского — «Земля», названный так в честь одноименного шестнадцатитомного романа классика южнокорейской литературы миссис Пак Кунни. В городе Вонжу в доме, где она проживала, теперь устроен музей. Центр приглашает в творческую командировку писателей из разных стран мира. А руководит музеем издатель этого многотомного произведения.
Сегодня у нас экскурсия в ДМЗ, демилитаризованную зону между КНДР и Республикой Корея. От гостиницы Ladena до приграничного с северной Кореей городка Косон ехать два с половиной часа. Оттуда до самой границы чуть более семи километров. Зона, разделившая страну на два государства, стоившая жизни более чем трем миллионам человек, проходит, по соглашению между СССР и США, по тридцать восьмой параллели. СССР уже нет, а граница осталась.
В Пусане, во втором по значимости городе страны, есть мемориальное кладбище воинов, погибших при освобождении Южной Кореи, где покоятся останки погибших солдат шестнадцати государств, участвовавших в войне по решению ООН, и солдат Республики Корея. Стройные ряды столбиков надгробий. Редкие гости, местные жители, туристы, родные — вчитываются в имена, даты… И у каждой могилы цветут розы. Здесь нет наших, они воевали на другой стороне, выполняли приказы, умирали за свои идеалы. Но те, кто покоится здесь, тоже не чужие. Все они земляне, жертвы войны идеологий и амбиций. Наступит день, исчезнет граница в последней разделенной стране мира и воссоединятся все разлученные войной семьи. Воссоединятся — если доживут. Сегодня я мечтаю о том времени, когда в центре Кореи, на тридцать восьмой параллели, установят памятник всем жертвам той страшной войны, всем солдатам — и американцам, и корейцам, и русским… Всем, чтобы помнили.

***

Останавливаемся у пограничного пункта, расположенного у водопада Дутаен в округе Ян. Место оказалось достаточно многолюдным, наш автобус третий и последний на сегодняшний день. Количество экскурсий ограничено, и очередь расписана на месяц вперед. Высокий, по местным меркам, юный на вид пограничник внимательно пересчитал нас и разрешил пройти к водопаду. Долго фотографировались, издали посмотрели на выход из четвертого тоннеля, пробитого сквозь горы саперными подразделениями северокорейской армии, для вторжения в час Х на территорию государства Хангук. Обнаружено почти два десятка таких сооружений, проходящих под демилитаризованной зоной с выходом вглубь территории страны. Более точная информация, возможно, есть в генштабе армии Северной Кореи. Через некоторые тоннели может пройти бронетехника. Кажется, два или три из них служат объектами экскурсий, остальные взорваны, и входы замурованы. Тоннель, проложенный в гранитной породе на глубине около семидесяти метров в провинции Кенги, который обычно демонстрируют туристам, был обнаружен тридцать пять лет назад по информации, полученной от перебежчика. Его диаметр позволяет тридцати тысячам солдат в полной военной выкладке и с тяжелым вооружением совершить за час марш-бросок и выйти на поверхность в сорока четырех километрах от Сеула.
По деревянным ступеням поднимаемся на смотровую площадку, в сотне метров вниз по течению через речку переброшен канатный пешеходный мост. На нем десятка полтора, судя по гвалту, туристов из Китая. Японцы ведут себя тише и, как правило, в таких местах ходят с флажком и строем. Слева от водопада, за синей скалой, красивая, на бревенчатых стойках, крытая желтой соломой беседка, чуть в стороне — крашеная избушка-туалет, а дальше, слева от щебеночной дорожки, за низеньким деревянным штакетником — пушка, два легких танка и бронетранспортер армии США — экспонаты последней войны, окрашенные в желто-зеленые цвета. Вдоль грунтовой дороги, огибая сопку, тянется зеленый, из металлической сетки заборчик, на котором через каждые пять метров висят красные треугольники с надписью черными буквами, на корейском и английском — «Мины». Вдруг меж двух деревьев безногое чучело в оборванной форме северокорейского солдата; красные петлицы, на тряпочной голове каска, внизу ботинок и ржавые жестяные банки. Все для того, чтобы фотографироваться и показывать всем — я здесь был!
Металлическая сетка трансформировалась в ограждение из колючей проволоки в три нитки с такими же предупредительными знаками «МИНЫ». На всем пути ни одного пограничника, только замаскированные под птичьи гнезда видеокамеры.
Нас снова пересчитали, оказалось, никто не пожелал остаться на границе, и все три автобуса в сопровождении джипа с юным пограничником по извилистой горной дороге направились в соседний округ к наблюдательной платформе «Тхониль», что означает «Объединение». Интересно, кто ее так назвал? Где-то на полпути после вкусного обеда в ресторанчике небольшого поселка наш пограничник сфотографировался с женщинами и, махнув на прощанье рукой, уехал от нас охранять рубежи своей родины.
Платформа для наблюдения на вершине горы встретила нас холодным порывистым ветром. Поднимаемся по ступеням и входим в здание. Внутри, полукругом снизу вверх, как в кинотеатре, кресла, напротив остекленная стена с видом на другую половину Кореи, на знаменитые горы Кымгансан — территорию «сопредельного государства». История, легенды, искусство — все общее, даже граница общая и народ один и тот же, а найти общий «язык» не могут. Театр абсурда, и только! Люди стремятся к счастью, придумывают теории о том, каким оно должно быть и через какие «измы» следует идти к нему, а затем, во имя своей истины, убивают друг друга, и умирают счастливыми. Если спектакль продолжается — значит, это кому-то выгодно.
В стационарный бинокль, бросив в прорезь пятьсот вон, можно минут пять любоваться рядами колючей проволоки, разделительной полосой в два километра и сторожевой вышкой северокорейских пограничников. Левее, на два часа, как и выразился гид, солдат срочной службы, виднеется побережье Восточного моря Кореи. На наших картах это море называется Японским.
Фотографировать запрещено, но успел незаметно, «от живота», с прицелом на бесконечность, сделать пару снимков. Десятиминутная лекция, и вот мы уже «снимаемся» на улице, на фоне «своей» территории.
Марина из Долинска показала мне узелочек с землей ничейной территории, с землей родины ее отца, скончавшегося на Сахалине два года назад. Сказала: «Отнесу папе на могилу», — в глазах слезы. Он так и не побывал в отчем доме, оставлять семью на Сахалине не захотел. Вот такая она, тридцать восьмая параллель, слезы и боль людей в Корее и далеко за ее пределами. Граница, разделяющая сердца. Я и сам родом из социализма и не намерен окрашивать в черный цвет все свое прошлое, и прошлое уже несуществующей на картах мира страны. Но как счастье одного человека может помешать достижению всеобщего блага? Что же такое страшное может случиться с идеологией, с «железным занавесом», если человек, хотя бы раз в конце жизни побывает на своей родине, чтобы поклониться могилам родителей, встретиться с братьями и сестрами? Что произойдет с государствами, если встретятся наконец все разделенные границами семьи? Если государство боится свободных и счастливых граждан и делает все, чтобы в стране остались только подданные, оно обречено.
Наверное, нам так и не суждено вырваться из плена границ, созданных чьими-то умами в результате неведения, позволяющего «властителям мира» манипулировать нами, используя национальные, религиозные и иные различия, постоянно находя причины, объясняющие необходимость нынешних страданий для обретения счастья в будущем. Сегодня вместо оков идеологических мы навесили на себя другие — экономические, националистические. Не можем жить без ярма на шее. Мыслим мировыми масштабами и масштабами государства, а свою жизнь, свой двор обустроить не умеем. Мы слишком долго жили и все еще живем будущим. Давайте начнем жить сейчас, обретая будущее через свет любви и сострадания!
Возвращаемся в Чунчон, где уже с обеда у нашей гостиницы ждет автобус с представителями туристического отдела мэрии города Дэдена (Тэджона) — столицы центральной провинции Кореи. Порыв ветра вырвал из рук пограничника какие-то бумаги и списки с нашими данными, и они, как испуганные птицы, заметались среди машин, взлетели над ограждением, а солдаты, двое или трое, кинулись за ними. Хорошо, что ветер с севера. Чем все закончилось, мы уже не видели.


***

Наш автобус, красный, внушительных размеров лимузин, мчится со скоростью более ста километров в час. То здесь, то там обособленно стоят, устремленные в небо призмы многоэтажных зданий. Ровные квадраты и прямоугольники рисовых полей, тоненькие, еще без листьев, чуть розовеющие веточки сапрана, темно-зеленые головы корейского кедра и длинные, белые и черные, цилиндры многочисленных теплиц. Везде чисто, все ухожено. Крутые склоны покрыты металлической сеткой, белые лотки водостоков дугой или в струночку, барьерные металлические ограждения на обочинах дорог в полосках светоотражающей пленки, мешки с песком на крутых подъемах сложены в сторонке в аккуратные стопочки. И цветы, цветы, цветы…
При желании, конечно, можно найти и мусор и грязь кое-где, и все же… Недаром на Востоке говорят: красота в глазах смотрящего. Еще на деревьях не распустились листья, а ветки усыпаны огромными белыми бутонами. Сразу за белыми магнолиями, за неделю на наших глазах, распустились розовые и фиолетовые. Нежные цветы сакуры — словно напоминание о хрупкой красоте нашего мира, о скоротечности времени. На фоне летящих лепестков вишни еще ярче пламенеет багульник, желтеет мимоза. Пологие склоны сопок окрасились во все цвета радуги. Жаль, что мы не увидели цветения мугунхва, розы Шарона, национального символа Кореи. Она распускается в мае, красота неописуемая!
Традиция любования цветущей сакурой пришла в Корею из Японии очень давно, говорят, более тысячи лет назад. Мир становится светлее, люди перестают быть чужими, когда перенимаются красивые традиции. В Корее есть праздник — День древонасаждения. Все без исключения сажают цветы и деревья на улицах, парках, скверах. Вот бы нам на Сахалин такой праздник. Человек, посадивший дерево, не будет его ломать, посадивший цветы не станет ездить по газонам. Представляю, как похорошели бы наши города, изменился бы остров. Может, уже наступило время отдавать, дарить, несмотря ни на что, просто оттого, что душе захотелось? Кстати, и пословица есть такая: «Благодарить должен дающий».

— Смотрите! Вон там!!! А вот справа! — минута, вторая, возгласы стихают, только шелест шин по бетону и убаюкивающий гул двигателя. Дома у нас — снег сугробами, улицы грязные, сплошь в выбоинах. Жаль, нет у нас такой весны, такого цветения. Детям, внукам бы показать, друзьям… Так уж человек устроен. Хочет поделиться со всеми чистым и радостным. И невольно возникает вопрос: почему у нас по-другому? Что мешает нам жить в чистоте так, как живут другие? Просветленные учителя говорили: задавать вопросы неправильно, но и не спрашивать тоже нельзя. И еще: «Чисто внутри, чисто снаружи». Может, причина в нас самих? В начале шестидесятых (всего семь лет прошло после окончания войны) Корея голодала. Ели дикоросы, корешки растений, почки деревьев. Хибары, грязь, нищета, все разрушено.
— Как вы сумели поднять страну, накормить и одеть всех, построить города? — спрашивал я еще в свой первый приезд, в девяностых, местных старожилов.
— Как-то само все получилось. Мечтали жить лучше, наесться досыта, вырастить детей, работали по десять-двенадцать часов, сами дома себе строили, и государство помогало, — вот, оказывается, какой он, рецепт азиатского чуда! Мечта, желание, работа, помощь государства — и все получается само собой. Чего из этого перечня не хватает нам? Может, мечтаем не о том, или работать разучились, или у правительства свои цели, не до нас пока… Ни один вопрос не решается без вмешательства президента страны, даже такой элементарный, как оплата коммунальных услуг. Это я насмотрелся новостей после возвращения из Кореи. Может, «железный занавес» был нужен нам самим? Не ездили, не знали, считали, что лучше, чем у нас, быть не может. Не было повода для сравнения и были счастливы, жалели тех неразумных, что за кордоном. Нет вопросов — нет ответов, нет человека — нет проблемы. Последнее, кажется, из другой оперы.
Каждый день в дороге по несколько часов. Есть время и для размышлений, и для разговоров. Как часто мы слышим, мол, не те нынче пошли островитяне, и братство наше островное куда-то исчезло. Но в который раз с радостным удивлением я убеждаюсь, что сахалинцы есть и никуда они не делись. Вот и наша экспедиция, двадцать девять разных, почти «случайно» встретившихся людей, стала как одна большая семья.
Быстро темнеет, день и ночь в Корее почти ничто не разделяет. Только-только солнце коснулось сопок, и вот уже его нет, окна светятся, горят фонари, реклама…

***

Мы опоздали на четыре часа, и вечерняя прогулка по городу Дэдену не состоялась. Разместились в двухместных номерах отеля Интерсити. Ночной эрзац-шопинг реализовался в ближайшем универмаге, Хаймате, десять минут на такси — с одиннадцати до двенадцати ночи. Купили клубнику, четыре воны (сто десять рублей) за полукилограммовый пакетик.
Чем привлекают корейские магазины наших женщин, мне до сих пор неведомо. Одежду для российских дам среднестатистической комплекции в Корее не продают, кроме как в нескольких магазинчиках на «Пьяной» улице в районе оптового рынка Дондэмун в Сеуле, все остальное можно купить в Южно-Сахалинске.

Дэден — столица провинции Чунчон Намдо, расположенной почти в самом центре Южной Кореи. От Сеула на скоростном поезде можно доехать менее чем за час, расстояние — сто шестьдесят семь километров. Здесь все рядом. Для сравнения: территория Сахалинской области всего на пятнадцать процентов меньше площади всей Южной Кореи. От Сеула до Пусана расстояние по железной дороге четыреста двенадцать километров, поезд идет два часа сорок минут, стоимость билета около пятидесяти тысяч вон или сорок пять долларов США. Дэден, пятый по величине город в стране, известен как корейская «Силиконовая Долина». В городе двадцать университетов и около двухсот частных и государственных научно-исследовательских институтов, центров и научных парков, среди которых наиболее известен парк Экспо.
В непосредственной близости с парком расположен Национальный музей науки. Многочисленные выставки Дэденского художественного музея посвящены современному искусству. В районе Юсон-Гу оборудована «Долина науки Дэток», где демонстрируются новейшие достижения прогресса. Есть и музей Геологии, и музей Истории Азии. Еще одна достопримечательность — факультет изобразительных искусств местного университета. Лучшие студенческие работы выставляются по аллеям.
К северо-востоку от Дэдена расположен национальный парк Соннисан, где находится основанный в 553 году буддийский монастырь Попчуса с тридцатитрехметровой статуей Будды Матрейи — Будды будущего, учение которого, основанное на любви, сменит наследие, оставленное нам Буддой Шакьямуни. Ждать пришествия нового Будды осталось недолго, менее десяти тысячи лет. Тридцать три — число не случайное, магическое. Достаточно сказать, что Буддийский рай состоит из тридцати трех небес, поэтому к воротам главного буддийского храма Кореи Пульгукса в городе Кенджу ведут лестницы с тридцатью тремя ступенями. Сейчас по ним никто не поднимается — чуть правее есть прекрасная дорожка. Мне кажется, что в этом есть некий символ нашего времени, желание найти свой Храм, войти в него, не прилагая к тому особых усилий.
На северо-западе от столицы провинции находится знаменитый своими горячими источниками небольшой курортный городок Юсон. По одной из древних легенд смертельно раненный король государства Пэкче выжил, благодаря целительной силе тамошних вод. Столица бывшего королевства, город Пуе, находится в тридцати километрах от Дэдена. Со скалы близ этой столицы в шестьсот шестидесятом году три тысячи женщин королевского двора бросились в реку, чтобы избежать позора после поражения государства от соседнего царства Силла. Образ женщин, падающих вниз в ярких платьях, навеял скале имя Накхвам — «Скала падающих цветов». Учитывая, что территория Южной Кореи сравнительно невелика, а люди появились на полуострове около пятисот тысяч лет назад, буквально каждое примечательное место (будь то скала, или река, или храм) овеяно древними сказаниями и легендами. Сегодня на календаре 4347 год со дня основания Кореи, 2557 год со дня прихода в мир Будды Шакьямуни и 2013 год новой эры со дня рождения Иисуса Христа. Все даты официальные.

Воскресное утро начинается с экскурсии в буддийский храм Донхакса. Тенистая аллея к воротам. Напротив, за деревянным заборчиком, огромное в шесть обхватов знаменитое дерево Гинкго, которому, как и храму, более тысячи лет. Я не удержался, отстал от группы, перешагнул через штакетник и прикоснулся к стволу, изрезанному глубокими вертикальными морщинами. Рукам стало тепло, огромные нижние ветки укреплены подпорками, рядом валуны, тоже теплые. Прикосновение к сущности, живущей уже тысячу лет! Умом такое не понять. По преданию, перед войной или страшными природными катаклизмами, которые могут принести страдания народу Кореи, дерево плачет. Мы не увидели такого «чуда», и это прекрасно, значит война, о возможности которой так часто говорили перед нашей поездкой государственные телеканалы России, отменяется.
На территории храма нас радушно встречает старшая монахиня и приглашает на чайную церемонию. В ожидании нас, а сегодня «неприемный» день, она подогревала чай, но, к ее огорчению, он все равно немного остыл. Мы расселись за низенькие столики, а сострадательная служительница черпаком, сделанным из половинки тыквы, медленно набирала чай из керамической чаши, в которой покачивался огромный белый цветок лотоса, и с улыбкой наливала каждому в миниатюрную фарфоровую пиалку ароматный теплый напиток. Мы с поклоном принимали чай, отпивали по глоточку, благодарили монахиню, а потом долго фотографировались с ней, все вместе и каждый отдельно.
В затемненном зале храма на натянутых между расписными балками тросиках рядами висели сотни белых, оранжевых и розовых цветов, фонариков лотоса. На красном подиуме, глядя куда-то поверх наших голов, сидели золоченые Будды, сложив пальцы. Снаружи еле слышно звонил колокольчик с язычком-рыбкой. В торжественно праздничном, «намоленном» столетиями храме, покоилась вечность. Что-то чистое светлым лучом коснулось сердца нашей сущности, слова и мысли растворились, оставив чувство радости земного существования.
На дворе монахиня рассказывала историю основания храма, но мы почти ничего не поняли, поскольку переводчица, местная кореянка, закончившая несколько лет назад русское отделение университета, только недавно нашла работу по специальности, забыв все, чему ее учили. А нам и не нужны были слова. Окутанные светлой аурой любви и доброты, исходившей от монахини, мы просто улыбались, касались ее рук, кланялись ей, а она, ответно, нам. Идиллию нарушил водитель автобуса, напомнивший, что мы опять куда-то опаздываем.
То, куда мы все равно опоздали, оказалось музеем женьшеня в городке Гымсан. Район славится искусством выращивания и переработки женьшеня, значительная часть готовой продукции отправляется на экспорт. В Корее существует легенда о том, что женьшень зарождается от удара молнии в родник. Источник уходит под землю, а на его месте вырастает корень жизни, хранящий силу небесного огня. Его целительные свойства известны на Востоке более четырех тысяч лет. В древних летописях говорится: «Царь лесных зверей — тигр, царь морских зверей — дракон, а царь лесных растений — женьшень».
За музеем улочка с рядами и магазинами, переполненными женьшенем. В конце улицы в уютном ресторанчике каждого ждал самгетан — тушенная в большом керамическом горшке с грибами, орехами, зеленью, начиненная специями, корешками женьшеня и рисом целая курица. В придачу к основному блюду прилагалась чашечка вареного риса, ярко-красная кимчи, пророщенные ростки сои, какие-то блинчики и еще пара-тройка закусок в маленьких блюдечках. Почти все сахалинцы за столом прекрасно пользовались палочками для еды, что всегда приводило в изумление официанток. Каждый день экспедицию «баловали» разными блюдами корейской кухни и, по-моему, ни разу не повторились. Вот несколько из них; Гальбитан — суп из говяжьих ребер со специями, орехами, грибами и лапшой из крахмала с приложениями; хемультан — тушенные в огромном «тазике» креветки, крабы и мидии вместе с щупальцами осьминога и кальмара, в бульоне из грибов, зелени, орехов со специями и перцем; самгепсаль — жареные тонкие ломтики свинины, которые нужно заворачивать в салат с кучей разнообразных закусок и умудриться запихать в рот этот огромный зеленый шар или наползти на него, как это делает удав. Наименование других блюд можно прочитать в меню корейских кафе и ресторанов Южно-Сахалинска. При этом в Корее блюда больше по объему и разнообразию ингредиентов, значительно дешевле и несоизмеримо вкуснее.
После обеда мы вернулись в Дэден и минут сорок гуляли в подземке вдоль торговых рядов, где Флора наконец купила себе красивый, цвета мокрого асфальта, о четырех колесиках, чемоданчик за совсем смешную по сахалинским меркам цену. Хозяйка, уступившая процентов сорок от первоначальной цены, была довольна процессом торга, который мы разыграли вместе с ней. Каждый достаточно талантливо сыграл свою роль, и мы, взаимно удовлетворенные, учтиво распрощались.

После прогулки по аллее, обрамленной цветущей сакурой, в нашей программе очередная восточная экзотика — «Ночь в тимдильбане». Да, да! По нашей просьбе еще с Сахалина нам заказали ночлег в настоящей корейской бане. Это очень удобно — спать в бане. Если метро закрыто и до дома слишком далеко, если хочешь пригласить девушку на свидание, а на улице морозно, если хочешь допоздна общаться с друзьями, да мало ли что еще, ну, скажем, хочешь просто попариться, избавиться от простуды, тимдильбан — самое удобное место. Всего за манон (в пересчете это примерно триста рублей) на сутки заведение в твоем распоряжении. В последний момент перед доводами «пятой колонны», а именно: «Назавтра с утра экскурсии в три клиники, потом фольклорная деревня и трансфер в Инчон», экспедиция дрогнула и приняла решение спать без экспериментов, но остаться в Интерсити нам не удалось, наши номера уже были забронированы за другими. Привычное желание получить лучшее за меньшую цену привело нас в Key Motel, который, как показалось мне, служил пристанищем любви, и в холодных номерах не было ничего, кроме ванной, телевизора и гигантской кровати с электроподогревом.
Треть личного состава остановилась на компромиссном варианте — спать с удобствами, но перед сном расслабиться в бане. Купались и парились почти четыре часа, и нисколько не пожалели. Душевые, четыре бурлящих бассейна с термальной водой от тридцати четырех до сорока пяти градусов. Большой зал с теплым полом, массивные скамейки, бар со столиками, в углу массажные кресла, вдоль стены четыре сауны, на противоположной стороне массажные кабинеты. Дальше кислородный кабинет с полками и спальная комната. На этажах раздевалки, тренажерный зал, внизу вестибюль. Погрелись, подремали на полу, подложив под голову поленца и «кирпичики», попили чай, накупались в бассейнах, подышали кислородом и в полночь на такси вернулись в мотель. Приятно и, главное, недорого. Оказалось, что после таких процедур спать можно, где угодно. Все равно ничего не чувствуешь.

***

«Мы стремимся всегда без каких-либо ограничений предоставлять каждому пациенту самое лучшее медицинское обслуживание» — таков девиз клиники «Сон», в которой решили проверить состояние здоровья и пройти диагностику шестеро членов экспедиции, отправив с Сахалина через «Вифтур» свои документы. Утром в понедельник за ними прислали машину, остальные, сопровождаемые врачами и переводчицами, пили кофе в демонстрационных залах, заглядывали в кабинеты с блестящим, красивым, со множеством кнопок и огромными мониторами, оборудованием, участвовали в розыгрышах лотереи с призами на бесплатные процедуры. В клинике народной медицины добровольцы испытали на себе сеансы прижигания и иглоукалывания, в стоматологической — проверили состояние зубов, а в клинике «Красоты и Пластической хирургии» три женщины, разбавленные одной особью мужского пола, в футболках, шортах и джинсах залезли в криогенную камеру. Через специальные окошечки было видно, как смешно они прыгают и машут руками в теплых, похожих на боксерские, перчатках. Еще бы! На градуснике минус восемьдесят пять! В итоге мы все получили удовольствие и заряд бодрости. В коридорах, палатах, куда ни посмотришь, улыбчивые, доброжелательные девушки, готовые оказать любую помощь.
— Иначе нельзя, — пояснил моложавый профессор, — ведь медсестры — это «лицо» нашей клиники.
«Спрос на путешествия за здоровьем, на медицинский туризм растет из года в год. Появилась возможность выбора, где, в какой клинике, в какой стране лечить то или иное заболевание, делать операцию, а дефицит свободного времени подталкивает человека к тому, чтобы совместить отдых с лечением и профилактикой различных заболеваний» — это цитата из рекламного проспекта российской туристической фирмы. Просто замечательно, что появился такой выбор и только «дефицит свободного времени» не позволяет нам насладиться прелестями нашего бесплатного здравоохранения. А оно у нас, если верить статистике, на хорошем уровне, не хуже, чем у других. По количеству врачей на сто тысяч человек населения Россия на четвертом месте в мире, Германия только на двадцать третьем, а США вообще на тридцатом. Расходы на здравоохранение в процентном отношении от ВВП в России 4,2 %, в Корее — 6,4 %, в США — 6,9 %.
В целом, разница не такая уж значительная, как можно было бы предположить. Врачи и медсестры НИИ патологии кровообращения в городе Новосибирске, куда я попал несколько лет назад, относились к больным с таким вниманием и заботой, что до сих пор вспоминаю о них с чувством глубокого уважения и благодарности. У нас на Сахалине нет клиник такого уровня и вообще нет клиник, только больницы и поликлиники. Так что сравнивать не с чем. Вялый разговор в автобусе по поводу состояния островной медицины не перерос в дискуссию, никто ни на чем не настаивал, а к доводам врачей о нехватке специалистов и низкой зарплате отнеслись с пониманием.

Инчон — главный город провинции Кенгидо находится всего в двадцати четырех километрах от Сеула и связан с ним ниткой метрополитена. Основанный задолго до нашей эры, сегодня он слился с Сеулом и стал главными «морскими и воздушными воротами» столицы Страны утренней свежести. То, что корейцы любят вкусно поесть, ни для кого не секрет. В Инчоне пошли дальше. Как написано в рекламном проспекте: «Здесь даже названия улиц говорят об удивительных приключениях желудка». Что они подразумевают под «приключениями желудка», неизвестно, но в городе есть улица рыбы-монаха, аллея большеглазой сельди, аллея холодной гречневой лапши, район голубого краба и множество других подобных улиц и переулков. Вот вам и экзотика. Кстати, по телевизору здесь часто демонстрируют дегустации новых блюд, и люди «с улицы», рассказывая о своих впечатлениях, находят такие необычные сравнения и нюансы вкусовых ощущений, будто говорят о чем-то высоком, духовном. Друзья из Кореи поначалу удивлялись лаконичности моих ответов по поводу их гастрономических пристрастий. Они сводились к двум категориям — «вкусно», и «вкусно, но не очень».
В молодежный центр на окраине города (два аккуратных корпуса на ухоженной территории у подножия невысокой сопки) прибыли вечером и расположились в пустых, не считая телевизора на тумбочке и встроенных шкафов, больших комнатах по пять — шесть человек. Мы все за эти дни порядком устали, и нам было все равно, где и как спать, только бы добраться до подушки. С другой стороны, три вечера в таких условиях еще больше сблизили нас, напомнили о студенческой юности, да и какой комфорт мы хотели получить за проживание в комнатах стоимостью в три доллара за сутки на человека? Мы же не «группа отдыхающих», а экспедиция. Кстати, в Сеуле есть несколько молодежных гостиниц такого же типа, в которых часто останавливаются иностранцы, приехавшие на учебу, туристы, преподаватели и студенты из провинции.
Ровно в девять утра в одной из аудиторий второго корпуса нас ждали директор центра и красочный, на всю стену, на двух языках, плакат: «Добро пожаловать в Корею». Свое приветственное слово директор завершил исполнением народной мелодии на губной гармонике. Как пояснила Елена Владимировна, наш гид и переводчик, руководитель центра является секретарем писательской организации города Инчона и это его рисунки и стихи украшают стены спального и учебного корпусов. Здорово! Стихи о природе, о родине на стенах — такое я видел впервые. Может, и у нас где-то подобное практикуется? Узнав, что наша роскошная блондинка и есть писатель Ирина Левитес, поэт пригласил ее в свой кабинет и подарил книгу. Потом они долго раскланивались.
Incheon Metropolitan City Museum, первый публичный музей Кореи, был открыт в 1946 году. Потом в его состав вошли Мемориальный зал и комплекс, посвященный Инчонской десантной операции под командованием американского генерала Макартура.
Гавань Инчона, известная россиянам как Чемульпо, — место героического боя и гибели в 1904 году крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». Поэтому в музее нас в первую очередь заинтересовала экспозиция, посвященная подвигу русских моряков.
Ржавая винтовка, пушка с крейсера «Варяг», снаряд, поднятый со дна залива, пробитый осколками Андреевский стяг. Часть экспонатов год назад была передана России на временное хранение. На площади Санкт-Петербурга (в Инчоне!!!), откуда виден залив, где были затоплены российские военные корабли, стоит памятник — кубическая каменная глыба, а на ней по волнам — бескозырка. К нему ведут каменные ступени и установлена мемориальная плита с надписью на корейском и русском языках: «9 февраля 1904 года во время Русско-японской вой-ны крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», понеся значительные потери в ходе неравного боя с японской эскадрой вблизи острова Пхальмидо, направились в акваторию порта Совольмидо. Преисполненные мужеством и отвагой, русские моряки не сдали свои корабли противнику, самоотверженно вызвав огонь на себя. В ознаменование 100-летней годовщины героического подвига русских моряков крейсера «Варяг», канонерской лодки «Кореец» в 2004 году был воздвигнут этот памятник». Возле пирса мы остановили проходящего мимо портового рабочего и спросили, что он знает о памятнике, и он, к нашему изумлению, начал рассказывать о героизме русских моряков, о раненых, махнув рукой в сторону залива, где были затоплены корабли. Мы были шокированы. Он стал для нас своим, через него Корея стала нам ближе.
Исход боя был предрешен. Против «Варяга» под командованием капитана первого ранга Руднева и «Корейца», которым командовал капитан второго ранга Беляев, в бой вступили шесть японских крейсеров и восемь миноносцев. В результате «Варяг» и канонерская лодка, получив повреждения и потеряв убитыми и ранеными половину палубной команды, вернулись на рейд Инчона и были затоплены. Пострадала и японская эскадра. Серьезные повреждения получили японские крейсеры «Асама», «Чиода», «Такачихо», а один миноносец потоплен. Часть раненых и команда разместились на французском, английском и итальянском крейсерах, остальные находились на лечении в городской больнице. Только командир американской канонерки отказался принять раненых. Позже моряки вспоминали, что местные женщины приносили в госпиталь зелень и фрукты и даже специально для них выращивали на своих огородах картошку. После войны японское правительство наградило Руднева высшим японским военным орденом, а японский поэт написал песню о подвиге русских моряков. Героизм русских моряков «потряс» и Европу. Австрийский писатель и поэт Грейнц написал стихотворение «Варяг», песня на его стихи в переводе Е. Студенской стала известна не только в России. Мы не были исключением и в автобусе громко, как могли, спели:

Наверх, вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!

Дворец китайско-корейской дружбы. На первом этаже — вестибюль, комнаты для персонала, на втором — офис, выставочные залы и зоны отдыха, на третьем — залы традиционной корейской и китайской культур, где-то, но не понял где — библиотека, и на четвертом — театр.
Раньше здесь был район компактного проживания китайской диаспоры — Чайнатаун. Численность китайцев к середине двадцатого столетия превышала десять тысяч человек. Сейчас их значительно меньше, но все равно функционируют школы, есть китайский университет (или даже два?) и огромное количество любимых корейцами ресторанов.
По узенькой улочке, переходящей в крутые ступени, обрамленные небольшими, чуть выше человеческого роста, резными каменными ступами, поднялись к памятнику великому Конфуцию. Вместе с ним заново осмотрели порт, острова и районы города. Красиво, чисто, ухожено, опадают лепестки вишни, расцвели яблони. «Не познав судьбы, нельзя стать благородным мужем. Не познав себя, нельзя обрести опору в жизни. Не научившись понимать истинный смысл слов, нельзя узнать людей» (Конфуций).
В парке «Вольми», после осмотра окрестностей из «обсерватории» на вершине сопки, куда нас доставили два шустрых электрокара, в павильоне с восковыми фигурами корейских помещиков — янбанов, занятых исполнением традиционных обрядов, мы затеяли фотосессию в национальных свадебных костюмах. Было очень весело, особенно когда наши дамы нестандартного по корейским меркам телосложения пытались примерить наряд корейской невесты. Самое смешное, что многим это все же удалось.
В другом зале другие мастера обучали нас древнему искусству печатания на рисовой бумаге. Мне и врачу городской больницы Ольге достались штампы цветка счастья, который распускается на «чистой земле» — в буддийском раю — и слетает на землю «в моменты наивысшего счастья или божественного просветления». Мы с азартом колотили одежными щетками по штампу, накрытому мокрой бумагой, потом сушили и старательно обмакивали контуры пропитанными тушью тампончиками из ткани. В итоге оба наших цветка были признаны лучшими произведениями в неофициальном конкурсе. Сам процесс, возможно, и не являлся собственно творчеством, но ум расслаблял и подарил кучу положительных эмоций.
Ура! Сегодня открытие второго Вечера русской музыки в Корее, и мы — в числе приглашенных в Центр культуры и искусства Инчона! Афиши расклеены по всему городу. Первый концерт в таком формате состоялся в прошлом году. В фойе встречаем знакомых. Мир тесен! Какой же он молодец, устроитель этого концерта, Чон Хон, Почетный Генеральный консул РФ в Республике Корея. На груди Чон Хона сиял новенький российский орден Дружбы, полученный всего два месяца назад из рук президента России В. Путина. Таким же орденом был награжден и мэр Инчона, Сон Енгиль, за активную деятельность в развитии российско-корейских взаимоотношений в области культуры. Это они содействовали передаче России на временное хранение бесценной для нас реликвии — флага героического крейсера «Варяг», поднятого со дна моря после войны.
Зал Центра культуры и искусства, вмещающий почти три тысячи зрителей, заполнен, свободных мест нет. Выступал Народный ансамбль из Москвы. Мировая классика русских композиторов, сотворенная оркестром, чутко реагирующим на темпераментные пасы дирижера Пак Тэена, вызывала овации публики. Великолепное сопрано Татьяны Коровиной и бас Ли Енсона украсили арии классических опер. Не обошлось без «Подмосковных вечеров» и «Катюши». Во второй части исполнялись вариации из балета П. Чайковского «Лебединое озеро». Не являясь поклонником балета, я все равно как-то насторожился, увидев в программке корейские фамилии артистов, но опасения оказались напрасными. Прекрасный, запоминающийся вечер. Корея в очередной раз удивила трогательным отношением и любовью к русскому искусству. Русские и корейцы очень схожи по видению и чувствованию красоты мира.

***

Метрах в ста, за спальным корпусом молодежного центра, три пруда. Один маленький, заросший камышом, и два чуть побольше. Вдоль дорожки, покрытой до оси с правой стороны матами из соломы, неслышно, по одному и парами бегут трусцой или споро шагают люди.
Вдруг раздался шелест, и сверху, прямо на середину маленького пруда, расчерчивая линиями темное зеркало воды, сели две утки. Большие, красивые. Головы, шеи и хвостики синие, почти черные, вдоль спины с обеих сторон на белом — синие полоски. Плывут рядышком, одна, крупнее, чуть впереди, разговаривают между собой по-утиному. И тут же еще всплеск — бесшумно слетели две мандаринки. Пестрые, маленькие, крутят головками, ныряют в корни тростника. Улетели.
Рядом в соседний пруд упали цапли. Смешно летели, казалось, будто порыв ветра сорвал с веревки белое белье. Бродят по колени в воде, каждая отдельно, останавливаются, надолго замирают, смотрятся в воду, словно любуются отражением.
Солнце поднялось, прилетели и застрекотали на голых ветвях сороки, где-то рядом воробьиный хор. Посреди изгороди старенькая калитка с огромным «амбарным» замком, из скважины торчит ключ. Вывеска — нарисованы птицы и написано: «Заповедник. Пожалуйста, соблюдайте тишину!». Дошло! Вот для чего соломенные маты! Птиц не беспокоить звуками шагов! И мостки, чтобы природный баланс не нарушить.

Национальная библиотека Кореи открылась сразу после освобождения страны и сегодня содержит более семи миллионов единиц хранения, включая около миллиона книг на иностранных языках. В 2007 году под эгидой Национальной библиотеки была открыта общенациональная цифровая библиотека. Здесь нас встретила молодая красивая женщина, заместитель директора библиотеки, провела по залам, с нескрываемой гордостью рассказывая о «последних достижениях». Удивительно: оказывается, любая книга доставляется читателю не позднее двадцати минут после подачи заявки. Все восемь этажей, пять надземных и три подземных, площадью в четыре гектара оснащены высокотехнологичным оборудованием, есть информационный зал, цифровой читальный зал, помещения для проведения семинаров, медиацентр, демонстрационный зал «мультиплекс» и автоматизированные книжные стеллажи с девятиуровневыми мобильными книжными полками.
Сверху осмотрели электронный читальный зал. Прямо под нами за большим столом парень в очках. Перед ним сразу три огромных монитора, в обеих руках по «мышке». Посетителей немного, почти половина столов и мониторов были свободны. Как пояснила сопровождающая, в личном присутствии просто нет необходимости, все доступно в любой части страны через Интернет. Директор Сахалинской областной библиотеки Ольга Иргизцева с коллегами подарили Национальной библиотеке фолианты о Сахалине и вручили Благодарственный адрес от отдела культуры Долинского района. Ирина Левитес преподнесла в дар свою книгу. На прощание, как всегда, групповой снимок на ступенях.
У ворот королевского дворца Кенбоккун, что в переводе означает «Дворец, дарующий счастье», нескончаемая вереница автобусов и толпы туристов. Нам пришлось отъехать и высадиться у памятника королю Седжону, реформатору и инициатору создания корейского алфавита. Шагаем по широкой площади мимо фонтанов, мимо конной полицейской гвардии. Местоположение Кенбоккуна, расположение помещений и покоев было выбрано с учетом расположения звезд и в соответствии со всеми канонами фэншуя. Строительство дворца закончилось в 1394 году. У массивных каменных ворот с тремя высокими арками и красивой двухуровневой крышей с расписными фронтонами и стропилами, королевская стража в красных, синих и желтых с красным «халатах», подпоясанных черными ремнями. В руках огромные алебарды, разноцветные знамена, на головах черные шлемы с длинными перьями, видимо, у старших по званию, у рядовых шлемы без перьев. Суровые, чернобородые, смотрят вдаль и не моргают.
Фотографироваться, стоя рядом, можно, касаться и трогать — нельзя. За оградой, на площади из грубо обработанных каменных плит, стоит, закрывая собой горы, красивый дворец. Справа за оградой — Государственный музей Кореи, слева за стеной виднеется крыша Государственного этнографического музея, сзади личные покои и павильоны для официальных церемоний. Весь комплекс разделен на пять частей, олицетворяющих пять королевских звезд. В дворцовом парке два пруда. Большой, в форме квадрата с тремя островками, символизирует три божественные вершины Дао и небо. Павильон уединенного созерцания на островке малого пруда служил местом отдыха королевы и придворных дам.
Прогулка по Сеулу на теплоходе по реке Хан, или Ханган — так ее здесь называют, «ган» в переводе «река». Это праздник. Тем более в вечернее время, когда город в огнях, а мосты расчерчены разноцветными гирляндами. И ты проплываешь под искусственным 175-метровым водопадом, низвергающимся с пролетного строения одного из двадцати двух мостов, как раз напротив горы Намсан, с известной всем туристам знаменитой телебашней, одним из символов современной Кореи.
В светлой кают-компании теплохода наша Кристина в очередной раз песнями очаровывает местных жителей. Она здесь — звезда, и ей уже не хочется уезжать домой. Так они, корейцы, устроены. Иностранец, сказавший в компании несколько фраз на корейском, — уже больше, чем гость. Стоит сказать, что вам очень нравится Корея, вы непременно постараетесь приехать сюда еще раз и смело можете зачислить всех присутствующих в разряд своих друзей. Овации настолько вскружили девушке голову, а репертуар корейских песен у нее самый что ни на есть современный, что она забыла забрать из рубки свой ноутбук. Кристина спохватилась минут через сорок по дороге к дому. Звонок на пристань остался без ответа, рейс был последним, и все разошлись по домам.
Ноутбук, конечно, никуда не делся, его на следующий день нашли на том же месте, где забыли, а учитель Кристины, сеульский профессор Мок Динхо, который ранее почти три года преподавал музыку в Корейском культурном центре в Южно-Сахалинске, благополучно доставил его любимой ученице. Профессор несколько дней сопровождал нас в поездке по стране, трогательно заботился о нас, помогал всем, чем мог. Мы безмерно благодарны ему.
В Корее трудно что-либо потерять. Рассеянные члены экспедиции забывали или роняли в ресторанах кошельки и портмоне. С разницей в день к радости пострадавших и изумлению некоторых скептиков все в целости и сохранности возвращалось. Эти случаи стали поводом разговора о корейцах. Итак, какие они, по мнению экспедиции? Вот ответы: дружелюбные, гостеприимные, уважают старших, готовы всегда помочь, не воруют (ответ спорный, вчера по телевизору показывали грабителя и воров, которые крали деньги с карточек), любят покушать, заботятся о своем здоровье, позволяют звонить со своего смартфона незнакомым (проверено на практике), таксисты дают сдачу (был и такой ответ). Оказалось, что они очень похожи и на профессора Мок Динхо, и на водителя нашего автобуса, всегда аккуратно одетого, исключительно учтивого человека, который старательно исполнял все наши просьбы.
Интересно, какие мы в их глазах?

***

Сегодня последний день пребывания в гостеприимной, по-весеннему прекрасной Корее. Все мы, каждый по-своему, готовились к поездке, что-то читали о стране, интересовались погодой, не зная в чем ехать. До последнего дня менялась программа, чтобы совместить в рамках бюджетной стоимости путевки желания участников и возможности организаторов. Но все варианты предусматривали посещение пансионата для престарелых в Инчоне, где доживают свой нелегкий век наши земляки, престарелые и больные сахалинские корейцы, вернувшиеся на свою родину по пилотной программе репатриации. Почти треть из них уже покинули наш мир, осталось шестьдесят девять человек, в основном женщины, которым далеко за восемьдесят лет. Сказать однозначно, почему они оказались здесь, вдали от родных, невозможно. Так жизнь сложилась. Так завершается трагическая судьба первого поколения сахалинских корейцев. Мы готовились к встрече, как могли: Василиса Ким сделала подарочные открытки, Чубарова Нина — красивые, ручной вязки поделки…
Они нас ждали у входа. Вместе прошли в актовый зал, расселись вперемешку за столиками с нашим скудным угощением — фруктами и любимыми ими сахалинскими пряниками. У них здесь есть все. Светлые комнаты на двоих и четверых, хорошее питание, часто приходят волонтеры, школьники выступают с концертами, но нет Сахалина, где прошла большая часть жизни. Случилось чудо, две бабушки, кажется, из Быкова и Долинска встретили своих знакомых. Обнялись. И с какой радостью, и непонятной ностальгией кореянки вслушивались в звуки русской речи, смотрели на русые волосы, и слезинки блестели в их глазах. Плакали и наши женщины, держа бабушек за легкие морщинистые руки. Для них пела Кристина и плясала Алла, потом мы вместе танцевали под «Ариран», вместе пели «Катюшу» и «Надежду». И… расстались. Девяностолетние ухоженные женщины проводили нас до самого автобуса и махали вслед легкими ладошками. Мы приехали утешить их, внести разнообразие в их жизнь, но случилось так, что получили от них что-то несоизмеримо большее. Они пробудили в нас сострадание и любовь. Для этого и живут престарелые родители рядом с нами, чтобы мы могли научиться любви, взрастить свои души. Мы вышли от них чистыми. Таков закон человеческого бытия — отдавая, ты получаешь. Спасибо вам и низкий поклон. Простите нас, в своей стране мы не смогли создать вам такие условия. Наверное, им повезло, а наши бабушки на острове живут совсем не так.

На обратном пути, в ресторанчике с караоке, который нам так и не понадобился, мы отметили окончание нашего путешествия и воздали должное всем, кто содействовал празднику души в ставшей чуть ближе, но все еще загадочной Корее. Утренний «Боинг» в Южно-Сахалинск был пропитан запахом клубники.





 

Архив номеров

Новости Дальнего Востока