Сергей ВАХРИН

Зачем нам поднимать «прибрежку»?

…Почему президент страны, давая свои поручения правительству этой же самой страны, став председателем правительства России не выполнил ни одного собственного поручения по прибрежному рыболовству, хотя его собственные предложения как раз и расставляли все по своим местам, как говорится, ставили точки над i?
…Почему, спрашивается, местное население не имеет возможности использовать эту рыбу как основу жизни для личного потребления? Почему в рыбном районе рыбы нет в свободной продаже? Почему самый богатый рыбный район Камчатки — самый нищий, самый обездоленный, самый брошенный на произвол судьбы? Почему рыбацкие предприятия регистрируются и отчисляют деньги в какой угодно бюджет, но только не в местный? Почему прибрежные квоты — это квоты, направленные не на поддержку социально-экономического развития региона и его прибрежья, а только средства для извлечения сверхприбыли рыбных «баронов» и «мандаринов»? Почему прибрежная рыба не идет на берег?
Почему, почему и почему? Люди задают и задают эти вопросы, на которые никто не может ответить.

Это, наверное, было самое бурное, самое горячее, самое дискуссионное из всех заседаний Общественного лососевого совета при главе администрации Усть-Большерецкого муниципального района на Камчатке, хотя вопрос, включенный в повестку дня и вызвавший такую бурную реакцию членов Совета, был весьма специфическим и касался на Совете, как думали многие, совсем небольшого круга лиц, являвшихся профессионалами и, казалось бы, знавших проблемы от «а» до «я».
Но мы увидели совершенно другое: этот вопрос касался, судя по реакции, абсолютно всех присутствующих на Совете. Но все, кто выступал по этому вопросу, говорили, не слыша оппонента — было такое ощущение, что люди, собравшиеся вместе для обсуждения этого вопроса, неожиданно заговорили на разных языках, точно и в Усть-Большерецке рухнула прибрежная Вавилонская башня и люди, ее возводившие, перестали понимать друг друга.
Но прежде чем продолжить разговор о проблемах прибрежного рыболовства, представим членов этого Общественного лососевого совета и сам Совет. Он создан совсем недавно — в январе 2011 года, и с апреля 2012 года носит новое, более точное название — Общественный совет «Сохраним лососей ВМЕСТЕ!» при главе администрации Усть-Большерецкого муниципального района.
Усть-Большерецкий район — один из самых рыбных районов Камчатки, к территории которого прилегает знаменитый на весь мир по запасам водных биологических ресурсов западно-камчатский шельф. По территории района протекают две крупнейшие в мире нерестовые лососевые реки — река Озерная и река Большая. Одна благополучная, прибыльная и перспективная — река Озерная. И другая — практически вырезанная браконьерами, находящаяся на грани лососевого выживания — река Большая.
Река Большая — вторая по величине и запасам, но самая доступная из всех наиболее крупных лососевых рек полуострова. В 1998 году именно в бассейне этой реки администрация Камчатского края (вице-губернатор Сергей Васильевич Тимошенко) кинула клич о необходимости спасти реку от переполнения ее горбушей, которой в тот год пришло невесть сколько — тьма… Каждый житель Камчатки в тот год получил право заготавливать в бассейне этой реки столько икры, сколько он может унести или увезти. Скоро эта икряная эпидемия распространилась на весь полуостров, и от нее, кажется, уже нет спасения.
Первой жертвой, конечно же, стала река Большая, которая по нерестовому потенциалу горбуши просто не имела себе аналогов в мире. Сегодня даже в урожайные для всей Западной Камчатки горбушевые годы вылов в реке незначителен. В десятки раз упали ее показатели и по чавыче, и по нерке, и по кижучу.
По данным специалистов, браконьерский вылов самой ценной из большерецких лососей — чавычи — составлял более двух тысяч (!) процентов по отношению к законному промышленному лову.
Ни один из органов государственной власти, уполномоченный бороться с браконьерством, не выполнял своих функций на реке Большой, но активно участвовал в обогащении своих сотрудников, прикрывавших выгодный для их личных карманов икряной бизнес. Вполне открыто существовали неофициальные тони под «крышами» различных рыбоохранных, правоохранительных, надзорных и прочих органов. Практически ни одно из редких крупных рыбных дел, которые периодически вскрывались в районе, не доходило до логического (в соответствии с российским законодательством) конца — рассыпалось если не в результате следственных действий, то с помощью «независимых и беспристрастных» судей.
Браконьерство в районе приняло массовый характер — практически все ее население дневало и ночевало в путину на реках, зарабатывая себе на жизнь. Рыбный бизнес скупал за бесценок икру. Власть кормилась от рыбных взяток.
Но в район пришли новые люди. На выборах главы администрации победил Игорь Леонидович Бондарь, целью и задачей которого было поднять район, что он и обещал сделать своим избирателям.
Но ему пришлось несладко. И начал он работу даже не с нуля, а с многомиллионных долгов, которые оставили району его предшественники. Начал он работу в условиях тотального недоверия к власти со стороны и бизнеса, и местного населения. В условиях, когда районная власть не имеет никаких реальных рычагов этой самой власти, чтобы изменить социально-экономический климат в районе.
А тут еще и нашествие браконьерских орд со всей Камчатки, которые обкладывали сетями в период рунного хода лососей всю предустьевую зону реки, не давая рыбе возможности даже зайти на нерест.
Именно на волне общественного негодования в районе и родилась идея создания Общественного лососевого совета, от имени которого районная власть могла бы ставить вопросы о сохранении лососей, устойчивом рыболовстве, рациональном использовании ресурсов на всех уровнях законодательной и исполнительной властей.
В Конституции Российской Федерации есть статья о том, что природные ресурсы используются и охраняются в нашей стране для обеспечения жизни и деятельности населения, проживающего на данной территории. То есть обеспечение жизни и деятельности населения — это конституционная норма для всех ветвей власти, и население вправе требовать неукоснительного исполнения этой нормы.
Так родился Совет, в который вошли представители власти всех уровней, представители бизнес-сообщества и населения. Возглавил Совет заместитель Главы администрации района Василий Николаевич Мишин. Членом Совета стал депутат Законодательного собрания, избранный по Усть-Большерецкому округу, Роман Георгиевич Гранатов. В состав Совета вошли представители природоохранных и рыбоохранных организаций Камчатки.
Но можно ли в условиях тотальной рыбной коррупции и массового браконьерства, в котором самое активное участие принимает и значительная часть местного населения района, противостоять этому процессу. Как и с чего начать?
Чтобы обеспечить на камчатском побережье достойную жизнь, надо дать людям соответствующую их профессиональному уровню работу и такую же зарплату, чтобы не было оттока трудоспособного населения на материк.
И потому тема развития прибрежного рыболовства является ключевой темой для жизни и деятельности населения Усть-Большерецкого (самого рыбного на Камчатке района). И потому она обсуждалась столь жарко на заседании Общественного лососевого совета, посвященного выработке концепции развития камчатской прибрежки.
Начало дискуссии положил Петр Иванов, президент Ассоциации рыбоконсервных заводов Камчатки. И, действительно, тема, которую он поднял, не могла оставить равнодушным никого из присутствующих. Для того чтобы его небольшое предприятие могло работать круглый год (а это единственный круглогодичный рыбоперерабатывающий завод в бассейне реки Большой) и быть при этом рентабельным, Петру Михайловичу выгоднее привозить сырец — атлантическую сельдь из Санкт-Петербурга, делать пресервы на Камчатке и продавать их с прибылью для себя, потому что местная тихоокеанская сельдь вдвое дороже.
Как могло получиться, что Закон о рыболовстве, требуя от рыбаков поставки рыбы (объектов прибрежного рыболовства) на берег для ее последующей переработки, игнорируется всеми государственными службами, осуществляющими контроль и надзор в области рыболовства и в области исполнения этого Закона? — задавал вопросы Иванов. Почему сырец, который все же иногда попадает на камчатский берег, стоит гораздо дороже, чем можно купить ту же самую камчатскую рыбу во Владивостоке или даже в Москве? И вообще можно ли купить свежую или свежемороженую рыбу в Усть-Большерецком районе — самом рыбном районе Камчатки? Нет ее в свободной продаже ни зимой, ни летом, ни во время путины, ни после нее. За рыбой для ухи (и особенно за копченостями для отпусков) нужно ездить на рыбные рынки камчатской столицы за триста с гаком километров.
Кому нужно, чтобы российская прибрежка прекратила свое существование? Один из руководителей рыбоперерабатывающих заводов с недоумением говорил о еще одной неизвестной местной аудитории проблеме: почему не растет стоимость берегового минтая, застывшая на отметке в тридцать семь рублей? В свое время эта цена сформировалась, когда стоимость дизтоплива на Камчатке была пятнадцать—двадцать рублей, но теперь она поднялась до тридцати пяти рублей за литр, а цена минтая на рынке осталась прежней. Наверное, ее сознательно держат на таком уровне крупные рыбопромышленники, утверждая, что минтай — это народная дешевая рыба. А на самом деле, они таким образом хоронят российскую прибрежку, представляющую «опасность» для крупнейших российских (???!!! — в чем большинство присутствующих очень даже сомневалось) рыбных олигархов.
«Донка» (донно-пищевые, морские виды рыб прибрежного рыболовства) сегодня нерентабельна для прибрежных предприятий. Мы занимаемся прибрежным рыболовством по одной-единственной причине — чтобы сохранить профессиональные кадры для главной, красной (лососевой), путины. Профессионала не интересует сезонная путинная работа на два-три месяца, ему нужна постоянная работа. И только по этой причине мы вынуждены заниматься прибрежным рыболовством, которое не приносит прибыли, но обходится в копеечку!
Другой выступающий добавляет: только за последний год из прибрежного рыбного бизнеса района ушло пять предпринимателей, которых он знал лично. А сколько таких по всему побережью? Они продали свой бизнес как бесперспективный. Продает, по его словам, свой промысловый флот и одна из крупнейших усть-большерецких компаний — рыболовецкая артель «Народы Севера». Квоты другого берегового предприятия, бывшего рыбоконсервного завода «Командор», выкупивший его камчатский колхоз имени В. И. Ленина предпочитает осваивать своим крупнотоннажным флотом зимой (это гораздо выгоднее) в море, закрыв завод на замок и распустив за ненадобностью людей, бывших рыбопереработчиков, которым устроиться снова на работу просто негде. Такова же перспектива и у всех остальных заводов. На красную путину 2012 года рыбопромышленники набирали людей только на одну смену (и это в рыбный горбушевый год!). Поэтому бывало, что работали и круглосуточно, резко сокращая количество рабочих мест. Все потому, что оскудели источники финансирования предприятий.
И вот что удивительно — уничтожение береговых предприятий поддерживается самими камчатскими рыбопромышленниками. Идеолог камчатских рыбопромышленников, председатель Союза рыбопромышленников и предприятий Камчатки Сергей Тимошенко, озвучил на местном телевидении «Причал» новую концепцию прибрежного рыболовства Камчатки. По его понятиям, это на сегодняшний день не единый прибрежный рыбопромышленный комплекс добычи и переработки рыбы, ориентированный на развитие береговой инфраструктуры и береговой экономики, а два самостоятельных и «независимых друг от друга» (?) направления прибрежной рыбопромышленной деятельности — добыча и переработка рыбы в море и береговая рыбопереработка.
Когда-то, будучи вице-губернатором Камчатки по рыбным делам, и позже, когда он только-только возглавил Союз рыбопромышленников и предпринимателей Камчатки и был еще самостоятелен хотя бы в высказываниях по поводу развития рыбной промышленности Камчатки, Сергей Васильевич Тимошенко, очень авторитетный в то время среди профессионалов рыбной отрасли человек, говорил очень интересные вещи, которые вспомнились здесь, на Совете, при обсуждении проблемы, которая образовалась не без участия камчатских рыбопромышленников и их общественного лидера.
Первое его заявление: одно рабочее место в рыбной отрасли Камчатки создает до одиннадцати рабочих мест в смежных отраслях производства и в бюджетной сфере. Это — переработка, транспортировка, перегрузка рыбы и прочая, прочая, прочая, это — учителя, врачи, работники культуры и снова прочая, прочая, прочая. Но все это происходит, — уточняет Петр Иванов, — только в одном-единственном случае: когда рыба идет на берег, когда она превращается в рыбопродукцию, транспортируется, перегружается и прочая, прочая, прочая. Только тогда происходит увеличение рабочих мест и появляется необходимость в учителях и врачах, только тогда создаются сопутствующие рабочие места в самых разных сферах. А сегодня из Усть-Большерецкого района люди бегут — полторы тысячи человек (из девяти тысяч проживающих здесь людей, то есть почти семнадцать процентов) покинули район в период между двумя последними переписями населения. Люди здесь живут одним днем — даже не пытаются закрепиться, создать какой-то свой маленький бизнес по предоставлению самых элементарных услуг, потому что нет никакой перспективы оставаться жить в прибрежных поселках района. И это происходит, подчеркнем еще раз, в самом рыбном районе Камчатского края. Сюда не хотят ехать ни учителя, ни врачи, ни технологи, ни механики, ни парикмахеры, ни культработники, потому что здесь нет работы для членов их семей. Стремительно сокращаются рабочие места в самом важном для экономики региона рыбном секторе: распродается промысловый флот МРС, закрываются рыбоперерабатывающие предприятия, а бывшие рабочие выбрасываются на улицу.
Крупный рыбный бизнес, поедая «прибрежку», так и не понял, кто управляет им самим, кто заставляет воевать с прибрежными заводами, поднимать цену на сырец и смеяться с больших столичных трибун над «местечковыми» проблемами и трудностями.
Беда сегодня не обходит и большой флот. Рыбопромышленные компании Камчатки скупаются, и их активы постепенно выводятся с полуострова, а квотообладателями являются уже даже не столько московские толстосумы, сколько далеко смотрящие вперед иностранцы — прежде всего китайцы, сконцентрировавшие в своих руках большую часть квот на вылов минтая — стратегической рыбы для развития всего Дальнего Востока России. То есть беда нависла уже не только над побережьем Камчатки, не только над всем полуостровом, но и над всей рыбной отраслью России, и прежде всего над российской прибрежкой. Но в Москве это мало кто замечает — слишком это мелкие «для страны» проблемы...
Рыбопромышленники Усть-Большерецкого района тоже не стали исключением из общих правил и разделились между собой на два лагеря: на тех, кто имеет квоты и является сырьевиком, и на тех, кто квот не имеет. Не имеют морских квот, как правило, рыбопереработчики, потому что квоты прибрежного рыболовства в первую очередь (в соответствии с промысловой историей) получали по распределению именно добытчики. И добытчики заинтересованы в том, чтобы ловить и продавать рыбу непосредственно в море, на месте лова. Тогда, по словам П. М. Иванова, прибыль с килограмма сырца достигает двенадцати рублей, а не двух, как на берегу. В море добытчик не обложен такой обязательной данью государственными службами надзора, как при сдаче рыбы на берегу, когда каждый килограмм привезенной рыбы уже оценен (как сумма взятки!) таможней, пограничниками, рыбоохраной, сельхознадзором, ветслужбой, портовыми надсмотрщиками. В море можно рыбу воровать сотнями, если не тысячами тонн. Специалисты определяют объем ежегодно украденного и вывезенного сырца прибрежки в триста тысяч тонн. А на берегу расписан каждый килограмм, так как контролеров-мздоимцев здесь больше, чем самой рыбы.
Поэтому в итоге совместных действий камчатских рыбопромышленников и их Союза (как идеологического центра) поступление камчатской рыбы на камчатский берег практически прекратилось и начался естественный процесс убывания населения (рабочих мест). А одно рабочее место, если снова вернемся к расчетам С. В. Тимошенко, сокращенное в прибрежном рыбопромышленном комплексе, конечно же, потянуло за собой до одиннадцати рабочих мест в сопутствующих отраслях производства и других сферах жизни и деятельности населения Усть-Большерецкого муниципального района. То есть этот район в ближайшем будущем ожидает не только социально-экономический, но и демографический крах.
Продолжим изучение прежних «исторических» тезисов С. В. Тимошенко о развитии рыбопромышленного комплекса Камчатки. В них говорилось о том, что рыбацкому полуострову необходимо сорок тонн рыбы из расчета на одного жителя полуострова, чтобы край стал самодостаточным, то есть более миллиона тонн рыбы в год. Миллион с лишним тонн камчатские рыбаки добыли в 2011 году. И что же? Как был полуостров убыточным и дотационным, так им и остался, потому что эта добытая камчатцами камчатская рыба была таковой разве что только по названию — Камчатка не увидела ни рыбы, ни денег. Губернатор Камчатского края Владимир Илюхин вынужден сегодня ставить вопрос на самом высоком уровне о том, что Камчатка практически не имеет налоговых отчислений от рыбы в своем бюджете.
Бывший глава Усть-Большерецкого района Владимор Бекер вспомнил на Совете «золотые времена», когда в 1990-х годах Камчатка сама распределяла лососевые и прибрежные квоты и береговые муниципальные районы не знали никаких проблем по «социалке». Рыбопромышленники, чтобы получить вожделенные квоты, готовы были на все, на любые затраты, потому что рыба и тогда приносила сверхприбыль, нужна была только «индульгенция» — разрешение на лов. «Почему, — спрашивает он, — нельзя вернуть былые «золотые» времена?»
Ему напомнили недавнее прошлое, те же 1990-е годы, когда весь Усть-Большерецкий район и другие прибрежные районы Камчатки «благоухали» от обилия лососевых свалок. Десятки тысяч тонн выпотрошенного от икры лосося выбрасывали на помойку, потому что береговые рыбоперерабатывающие предприятия не справлялись с той массой рыбы, которая «перла» на нерест в конце 1990-х годов. Почему? Да потому, что оставшаяся часть береговых предприятий попросту не справлялось с тем объемом рыбы, который вылавливали рыбаки, а остальные береговые предприятя к тому времени уже практически перестали существовать в результате экономических реформ, проводимых московскими «прихватизаторами»-лихоимцами.
В начале 2000-х годов, несмотря на добровольно-принудительную систему поборов на прибрежном промысле, организованную компанией губернатора М. Б. Машковцева и его рыбного заместителя А. Б. Чистякова, в Усть-Большерецком районе постепенно сложилась новая комплексная инфраструктура прибрежного рыболовства, рассчитанная на добычу и переработку сырца. Третья уже по счету за минувшее столетие.
Первая, советская, береговая структура рухнула в 1950–1970-х годах в результате крупномасштабной дрифтерной лососевой катастрофы, когда Никита Сергеевич Хрущев расплатился за свое необдуманное обещание о возврате Японии южных Курильских островов дрифтерным камчатским лососем, так как японцы обложили морскую границу территориальных вод СССР «стенами смерти», закрыв проход лососям на нерест.
В те годы население Усть-Большерецкого района насчитывало порядка сорока тысяч (!) человек. Промысел рыбы осуществляли многочисленные рыболовецкие колхозы, переработкой рыбы занимались государственные рыбокомбинаты (каждый такой рыбокомбинат включал в себя несколько поселкообразующих рыбоконсервных заводов и рыбоперерабатывающих баз). На территории одного только Усть-Большерецкого района работали с полной отдачей следующие рыбокомбинаты: Озерновский (от него сегодня остался только РКЗ-55), Опалинский (остались только развалины), Микояновский или Октябрьский (остался один РКЗ), Большерецкий (развалины), Кихчикский (развалины), Митогинский (развалины).
Озерновский и Октябрьский РКЗ выжили в те годы только по одной причине — они начали освоение донно-пищевых видов прибрежных рыб (треска, камбала, сельдь). И этот промысел стал сначала альтернативой, а потом весомым дополнением к лососевому промыслу.
Вторая, уже постсоветская, береговая структура рухнула в 1990-х годах. Развалились рыболовецкие колхозы, акционировались и распались на мелкие компании бывшие государственные рыбоперерабатывающие предприятия. Но у Камчатки и в это тяжелейшее время был рыбный ресурс. С 1996 года резко увеличились подходы на нерест самого массового вида лососей — горбуши. В хорошем состоянии были сохраненные при Советской власти органами рыбоохраны (которые начали разрушать с 1997 года) запасы прибрежных видов рыб — и камбаловых, и тресковых. Поэтому, имея мощную ресурсную базу, Камчатка смогла выкарабкаться из того экономического тупика, в котором оказалась вся рыбная отрасль России 1990-х годов, и началось постепенное развитие прибрежного рыболовства в 2000-х годах.
Но в этот же самый период в стране параллельно с экономическим развитием «прибрежки» шли и другие, разрушительные процессы в отношении этой же самой «прибрежки», особенно в области российского рыболовного законодательства, которые были направлены на ликвидацию наиболее сильных звеньев в отраслевой цепочке развития рыбопромышленного комплекса страны.
Как бы мы ни относились к родному правительству и народным депутатам, нельзя не признать того факта, что в результате деятельности и тех, и других российская «прибрежка» подверглась в последние годы жесточайшей экономической атаке, направленной на ее удушение и разрушение.
На Общественном лососевом совете никто не повторял высоких патриотичных слов высших российских чиновников о необходимости государственной заботы об окраинных российских землях, о том, что это стратегические рубежи Отечества, что это необжитые российские территории, которые легко можно потерять, что на этой территории России живет тот же народ, те же великороссы, что и в Москве и в Санкт-Петербурге. Говорили о другом: о том, что в нашей стране осуществляется реальная политика выдавливания населения с прибрежных территорий. Методика проста — создание всевозможных препятствий для развития малого и среднего рыбного бизнеса.
Любому, даже не государственно мыслящему, обывателю ясно, что на Камчатке для ее развития имеется только один ресурс — рыба. И больше ничего! Следовательно, и бизнес, который может здесь развиваться, это только бизнес, ориентированный на добычу и переработку рыбы. Не отдельно на добычу и отдельно на обработку, как заявляет сегодня лидер камчатских рыбопромышленников Сергей Тимошенко, а на добычу и переработку как единый процесс (и морской, и береговой), как единый береговой рыбопромышленный комплекс. И не нужно лукавить о том, что география и климатические условия Камчатки для этого неблагоприятны. И береговая география, и климатические условия, и все остальное на Камчатке не поменялись за последние сто лет, но мы знаем времена, они еще на нашей памяти, когда рыбацкая, в том числе и береговая, Камчатка процветала. Просто люди в те времена подходили к проблемам берегового рыбопромышленного комплекса по-разумному, исходя из обстановки и опыта, а не из рекомендаций далекой Москвы, которая то учит всех сажать кукурузу на Северном полюсе, то ловить рыбу среди ледяных торосов Берингова моря.
Когда государство ставило перед народом национально обоснованную идею развития, то такая идея всегда получала всенародную (без кавычек) поддержку. Но какую поддержку может получить идея развития прибрежного рыболовства сейчас, когда в колесе (то есть в основе движения, развития) этой идеи торчат только одни палки?
Береговые рыбопереработчики задают закономерный вопрос: что лежало в основе выделения прибрежного рыболовства из рыболовства промышленного, если прибрежное рыболовство — это тоже некая часть все того же рыболовства промышленного? Что же понимается под этой «некой» его частью? В чем изюминка «прибрежки»? И почему нигде так часто не скрещиваются и не ломаются законодательные копья, как в законодательных понятиях и нормах, относящихся именно к прибрежному рыболовству? Почему президент страны, давая поручения правительству, став председателем правительства не выполнил ни одного собственного поручения по прибрежному рыболовству, хотя его собственные предложения как раз и расставляли все по своим местам, ставили точки над «i»? Почему, почему и почему? Люди задают и задают эти вопросы, на которые никто не может ответить.
А все ведь, если послушать членов Общественного лососевого совета и задуматься над теми вопросами, которые они ставят открыто и прямо, очень и очень просто. Прибрежное рыболовство — это экономический каркас окраинных рыбацких регионов. Основой основ этого каркаса служат прибрежные ВБР*. Чтобы этот каркас разрушить, нужно не так уж и много прямых действий. Первое, что нужно сделать и уже сделали, — извратить идеологическую основу понятия прибрежного рыболовства. Если в Государственной думе первого созыва полагали, что «целью прибрежного рыболовства является поддержание и развитие социально-экономической инфраструктуры прибрежных регионов Российской Федерации на основе рационального неистощительного использования водных биоресурсов прилежащих к их побережью морских районов, составляющих одну из основ жизни и деятельности населения соответствующих территорий», то, по мнению бывшего депутата Законодательного собрания Камчатского края С. В. Тимошенко, целью прибрежного рыболовства является обогащение отдельных рыбных олигархов, а не процветание рыбацкой Камчатки. Для него добыча рыбы и береговая рыбопереработка — это «котлеты» и «мухи», которых нужно считать отдельно.
Второе, что также нужно было сделать и уже тоже успешно осуществили, — лишить рыбацкий регион возможности управления прибрежным рыболовством и его ресурсами.
Третье — сократить ресурсную базу регионов, открыв доступ к этим ресурсам всем «желающим» из других регионов и стран.
Четвертое — лишить регионы и пользователей реальной государственной поддержки в области прибрежного рыболовства. Отметим, что государственная поддержка прибрежному рыболовству осуществляется во всех процветающих рыбацких странах всего прибрежного мира.
«Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», — этими бессмертными словами «великого» премьера России Черномырдина можно охарактеризовать ситуацию с государственными дотациями и субсидиями в рыбной отрасли. «Недавно, — рассказывал на Совете Петр Иванов, — государство ввело субсидию на потребление электроэнергии для поддержания прибрежного рыболовства. Мы посчитали — это примерно два-три процента от наших затрат, то есть капля в море. Кому-то, мы понимаем, нужно поставить галочку и отчитаться о государственной поддержке рыбной отрасли, но нам от этого никакой пользы. У нас только отходы от производства составляют пять процентов, то есть даже их мы не можем покрыть за счет государственной поддержки, не говоря уже о продукции, тем более о продукции высокотехнологической — глубокой, то есть более затратной, переработки».
Сегодня, — давали оценку очередному правительственному решению выступающие на Совете, — государство вновь расширило промысловые границы для прибрежного рыболовства за пределами территориальных вод России. Но, спрашивается, а для чего (или для кого) собственно нужно было эти промысловые районы ограничивать пределами территориальных вод, что привело к банкротству многих рыбодобывающих прибрежных предприятий? Это первое. И второе, а для кого конкретно сегодня расширили эти границы, если региональные прибрежные рыбопромышленные компании большей частью скуплены и находятся в руках либо москвичей, либо их партнеров-иностранцев? И эти компании, как правило, не работают на российский берег, как не работают они и на Россию.
«Кому, скажите, — спрашивают усть-большерецкие рыбопереработчики, — от этого польза?»
«И вообще, — задают очередной вопрос члены Общественного совета, — какая польза сегодня от прибрежного рыболовства Усть-Большерецкого муниципального района для всего без исключения населения, проживающего на данной территории?»
Напомним многообещающую статью 9 Конституции Российской Федерации: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории». Но если население данной территории бежит сломя голову с данной территории, то и дураку ясно, что в «доме Облонских» что-то творится неладное. Почему, спрашивается, местное население не имеет возможности использовать эту рыбу как основу жизни для личного потребления? Почему в рыбном районе рыбы нет в свободной продаже? Почему самый богатый рыбный район Камчатки — самый нищий, самый обездоленный, самый брошенный на произвол судьбы? Это не в укор нынешнему губернатору, который взвалил на свои плечи всю тяжесть накопленных за десятилетия проблем региона. Почему рыбацкие предприятия регистрируются и отчисляют деньги в какой угодно бюджет, но только не в местный? Почему прибрежные квоты — это не социально ориентированные квоты, направленные на поддержку социально-экономического развития региона и его прибрежья, а только средства для извлечения сверхприбыли рыбных «баронов» и «мандаринов»? Почему прибрежная рыба не идет на берег? Почему не включены механизмы экономического стимулирования и государственной поддержки в области прибрежного рыболовства, стимулы экономического и общественного поощрения тех добытчиков-сырьевиков (наделяя их дополнительными специальными «социальными» квотами), которые готовы сотрудничать с берегом и поддерживать береговые рыбоперерабатывающие предприятия? Почему не поддержан до сих пор в высоких государственных инстанциях план создания Большерецкого портово-рыбоперерабатывающего узла, способного принимать, перерабатывать и транспортировать рыбу, добытую во всем Охотском море, по примеру того, как работает на американском беринговоморском минтае портово-рыбоперерабатывающий комплеккс на острове Уналашка Алеутского архипелага?
Бесконечные почему, почему и почему? Но на них нет ответа. И нет ответа по одной простой причине: для высоких государственных мужей прибрежное рыболовство не имеет большого значения, кроме как получение сверхприбылей отдельными гражданами великой рыболовной державы и их иностранными партнерами по бизнесу. А вопросы звучат именно потому, что всем на Камчатке и многим в России известна и понятна истинная, народная, если хотите, цель прибрежного рыболовства, которая и была сформулирована депутатами Государственной думы Российской Федерации. Но их проект Закона «О прибрежном рыболовстве» прошел только первое чтение и исчез из повестки работы Государственной думы России. А там было сказано: «Целью прибрежного рыболовства является поддержание и развитие социально-экономической инфраструктуры прибрежных регионов Российской Федерации на основе рационального неистощительного использования водных биоресурсов прилежащих к их побережью морских районов, составляющих одну из основ жизни и деятельности населения соответствующих территорий».
Поэтому члены Общественного лососевого совета приняли следующее решение: через члена этого совета, заместителя Председателя Законодательного собрания Камчатского края, представляющего в Законодательном собрании население Усть-Большерецкого муниципального района и защищающего его интересы, Романа Георгиевича Гранатова обратиться к депутатам Законодательного собрания Камчатского края с требованием разработки законодательной инициативы об определении регионального статуса прибрежного рыболовства, целью которого является поддержание и развитие социально-экономической инфраструктуры Камчатского края на основе рационального неистощительного использования водных биоресурсов прилежащих к их побережью морских районов, составляющих одну из основ жизни и деятельности населения соответствующих территорий.
Этот статус должен стать нашей общей региональной позицией и обязан быть защищен всеми нами, жителями Камчатки, на всех уровнях муниципальной, региональной и федеральной ветвей власти.
Конституционная основа для этой региональной позиции, как мы уже не раз говорили, сформулирована в статье 9: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории».
И мы, как граждане демократического государства, обязаны защищать свои конституционные права.
Такова позиция членов Общественного совета. И представьте себе, какую реакцию вызовет (и вызвала уже!) эта позиция у камчатских коррупционеров и их китайских (корейских, японских, американских, канадских…) хозяев. И кто поддержит этот Общественный совет, а главное — его рекомендации и решения в самой России? Отстоим ли мы свои рубежи? Сохраним ли на окраинных русских землях своих земляков-собратьев? Будем ли мы достойны того исторического и природного наследия, которое было завещано нам нашими предками?