Юрий ВАСИЛЕВСКИЙ. Золотой капкан цивилизации
Олег КОПЫТОВ. Ключевые слова русской культуры, лингвистический очерк

Юрий ВАСИЛЕВСКИЙ

Золотой капкан цивилизации

«Рыжье — металл дурной.
Никакого проку от него, одна судимость».
(Колымский шурфовщик. Сусуманский ГОК,
прииск «Большевик», разведучасток. 1975 г.)

В конце июля 2010 года постановлением правительства Камчатского края принята «Стратегия социально-экономического развития» края на период до 2025 года. Важнейший составной элемент «Стратегии…» — «Стратегия развития и использования минерально-сырьевой базы». Наиболее перспективное, обеспеченное сырьевой базой и привлекательное для инвестиций направление — золоторудная промышленность.

Штрихи истории золотодобычи

Приблизительный объем золота, извлеченный из недр за всю историю цивилизации, оценивается в сто шестьдесят тысяч тонн. При этом за четыре тысячи лет, примерно до 500-го года нашей эры, добыто всего десять тысяч тонн. А за последние двести лет добыто сто тридцать тысяч тонн, причем две трети этого объема приходятся на XX век.
Золото — это металл с хорошими эстетическими свойствами, сильными физико-химическими характеристиками: высочайшие электропроводность и химическая стойкость. Один грамм металла вытягивается в нить длиной двенадцать километров. Отличный металл! Но добыча его весьма трудоемка и затратна. Чтобы добыть указанное количество золота, пришлось переработать золотоносных песков и руд с сопку правильной пирамидальной формы высотой в два с половиной километра.
Ранее больших проблем не возникало: разрабатывались сравнительно богатые месторождения, преимущественно россыпи с содержанием в десятки и сотни граммов металла на кубометр переработанных рыхлых речных отложений, либо рудные месторождения с богатым содержанием («видимым золотом»), обжигом породы в коренном залегании, обливанием водой с последующим дроблением в ступе и перемывом в промывочном приборе либо лотком. «Пирамида» возводилась медленно, на старых отвалах вырастали дерева и возвращалась рыба в реки.
Но определенная часть сонма двуногих существ, принявших самоназвание homo sapiense, требовала все больше золота. Уже в те времена, когда не был известен не только Интернет, но даже паровоз, подавляющий объем этого добра уходил на ювелирку. Сиречь на постижение Прекрасного, ему поклонения, познания красоты и совершенства мироздания, и осознания того, что ты, homo sapiense, не просто причастен к этому лучшему из миров, но способен познать совершенство и красоту его, в том числе и такого великого дара природы, как золото. Это внушало гордость, повышало самооценку.
Гордость легко переходит в гордыню, в жалкое и пошлое чванство. Повышение же самооценки часто приводит к ее завышению. Следствием чего стали притязания на «избранность», убежденность в своем превосходстве над «бренным миром». И критерий здесь часто количественный, измеряемый тем же «рыжьем». Итог: нет золота в Нубийской пустыне, вычерпано все золото из европейских рек, подобраны последние крохи на Клондайке.
Остались месторождения с незначительными содержаниями, малыми запасами, слабой извлекаемостью. И располагаются они в труднодоступных районах. Посему растет себестоимость золотодобычи. Но растут и аппетиты бедолаги homo. Следовательно, идут геологические исследования по поиску и разведке новых месторождений, осваиваются знойные пустыни и арктические тундры, джунгли Амазонии и заоблачные высоты Памира, сибирская тайга и африканская саванна… Ведутся научно-исследовательские изыскания и опытно-конструкторские разработки с целью получения новых, более эффективных технологий извлечения золота, его поисков и разведки, вовлечения в эксплуатацию новых источников — новых типов месторождений. Но если растет спрос, то растет и цена. А раз растет цена — становятся рентабельными месторождения с невысокими концентрациями золота, либо с малыми запасами, либо располагающиеся черт-те где.
Чтобы жить живой, человеческой жизнью, человек стремится дерзать и рваться за горизонт, постигать неизведанное и свершать невозможное. Тратить драгоценный дар жизни в борьбе за право обладания кучей «рыжья» в целях достижения высокого «социального статуса» либо на какой-то иной метод ублажения «эго»? В таком случае, в чем принципиальное отличие homo от других представителей фауны?
Рынок, движимый аппетитами homo, требует «рыжья». Где-то это вызвано насущными потребностями (стоматология, электротехника) и даже интересами защиты отечества. Но большая часть благородного металла, добытого в XX веке на землях коренных обитателей — североамериканских индейцев, юкагиров, чукчей, австралийских аборигенов и бушменов юга Африки — вновь ушла на ублажение аппетитов эстетствующей публики, для придания «благородных форм» и усиления «эстетических достоинств» «брюликов», рубинов, жемчугов, изъятых из мест проживания все тех же бушменов, якутов, индейцев, папуасов… Что взамен?
Золото из руд, мелкодисперсное и в соединениях с селеном и теллуром (что характерно для ныне эксплуатируемых рудных месторождений), извлекается преимущественно по следующей схеме: дробление измельченной руды «в пыль», смешивание ее с раствором цианидов с целью извлечения металла, отделение золотосодержащей пульпы от массы переработанной руды. Понятно, что дробление необходимо для повышения площади активной поверхности рудной массы, чтобы обеспечить достаточно полное извлечение золота. После чего эта «пыль», именуемая «кек», «хвосты обогащения», отправляется на захоронение в хранилища отходов («хвостохранилища»). Чаще всего, овражного типа, то есть в овраг. А это, как правило, долина ручья. «Пыль» сия легко размываема, а исходная руда содержит немало рудных компонентов, в том числе и наиболее опасных загрязнителей. Плюс остаточное количество применяемых химреагентов и продуктов их распада. Естественно, все это «добро» сравнительно легко растворяется водой и выносится за пределы «могильника».
Пока функционирует предприятие по добыче золота, существуют кое-какие защитные сооружения (дамба, пруд-отстойник, руслоотвод, иногда станция доочистки сточных и дренажных вод и тому подобное). Но, когда предприятие закрывается, ликвидируются все защитные сооружения (кроме руслоотвода — он со временем, если оставить «без глазу», тоже накроется), хранилище закидывают каменюками, кой-где посыпают землей и сеют овсы. Это у нас называют рекультивацией. Захоронить как-то понадежней? Но объемы кека равны объему извлеченной из недр руды. Это миллионы, десятки миллионов тонн! Нужны немалые затраты. Золото добывают ради извлечения дохода, а использование достаточно эффективных природоохранных технологий выводит эксплуатацию многих месторождений за порог рентабельности.
Десятки, сотни лет спустя после закрытия предприятия «ликвидированное» хвостохранилище продолжает оставаться потенциально опасным объектом, сбрасывая постоянно либо эпизодически (после размыва паводками, природного либо техногенного воздействия иного рода) сточные и дренажные воды с высокой концентрацией загрязнителей. Впрочем, даже при отсутствии токсического воздействия опасность представляет заиливание кеком нерестилищ в реках, полей и огородов, разрушение построек.
В Соединенных Штатах, главным образом на Западе, где со времен Калифорнийской «золотой лихорадки» велась активная разработка золоторудных месторождений, лишились рыбы около тридцати тысяч погонных километров русел рек и ручьев. Ежегодно сотни миллионов долларов летят на предотвращение сбросов загрязнителей из этих «могильников» в водоемы со сточными и дренажными водами. Радости, доставленные эстетам, оплачивает «простонародье».

Рубеж тысячелетий — капкан сработал

Цивилизация homo sapiens перешагнула рубеж тысячелетий. И моментально залетела в капкан. И не в простой, а в золотой. Во второй половине прошлого века наметилось некоторое перепроизводство золота. Цены на металл росли, но еще быстрее росла себестоимость извлекаемого металла, поскольку иссякали запасы руд с высокой концентрацией золота. Были выработаны практически все золотороссыпные месторождения. Россыпи разрабатывались почти исключительно в Советском Союзе. Правительства Соединенных Штатов, Канады, Австралии и ряда других взяли золоторудную промышленность «на казенный кошт», введя субсидии и оплачивая расходы на создание инфраструктуры, стремясь предотвратить ее крах. Расистская ЮАР «закидала» рынок дешевым золотом, добытым потом и кровью черных рабов. Центробанки ряда стран, прежде всего европейских, убаюканные успехами евроинтеграции, относительно стабильным ростом мировой экономики и убежденностью в незыблемости «бреттон-вудской стены», скинули на рынок сотни тонн золота. В девяностые годы цена на металл в течение нескольких лет упала почти вдвое, до семи с мелочью долларов за грамм. Субсидии уже не спасали и многие золотодобывающие предприятия банкротились. На Камчатке была отложена реализация Асачинского и Агинского проектов.
Но с началом нового тысячелетия растет спрос на золото, а прежнего предложения уже нет. Десятилетия «дешевого» африканского золота, государственного протекционизма и надежд на незыблемость доллара имели следствием снижение производственных мощностей, отработку наиболее богатых руд и практически полную выработку сколь-либо значительных золотороссыпных месторождений. Почти на семьдесят процентов выработан Витватерсранд, ЮАР лишилась первенства в золотодобыче, оказавшись в 2010 году на четвертом месте.
Кризис, разразившийся в 2008 году, пробил брешь в «бреттон-вудской стене», банкиры и инвесторы кинулись скупать золото. Центробанки многих стран стремятся избавиться от долларовых активов и в то же время пополнить золотовалютные резервы. Китай стремится укрепить юань, Центробанк Поднебесной скупает золото сотнями тонн. И с начала тысячелетия наметился рост благосостояния населения в БРИК, в Китае и Индии в частности. При сокращении потребления золота в медицине и промышленности вырос интерес к золоту в слитках, как следствие кризиса финансовой системы. А в «ювелирку» уходят все те же восемьдесят процентов!
Но, как говорится, горбатого могила правит. Наш homo все тот же, что и во все времена. Вырвался из советской «уравниловки», сколотив торгово-посредническое «пти-шво» вроде конторы «трипроцента» либо урвав кусок высоколиквидной собственности, «поднял бабки» — и побёг в ювелирную лавку куплять «цепку» на полфунта «рыжья» да «ролекс», пусть и китайской «сборки», но позолоченный. Надо же «проявить корпоративную солидарность». Без рыжья по пузу кто ж тебе поверит, что ты серьезный мэн, без пяти минут ответственный квартиросъемщик в лондонском Сити? И контору, «офис» бишь, оформить должным образом: канцелярские бирюльки позолоченные, пара компьютеров (один — на преферанс, другой — на всякий случай). Естественно, секретарша 90×60×90. Естественно, «резервная жена»… Женщины… вот где «рыжья» не напасешься!
И виной тому простые человеческие слабости, безысходность бытия, а часто неинформированность. Не знает человек, что кило золота «эквивалентно» отходам процесса цианирования в объеме двадцати груженых КАМАЗов, и это если исходить из среднеотраслевых содержаний вредных выбросов в руде. А господа горнопромышленники порой со всей страстью уверяют обывателя, что отходы те чисты, аки слеза ребенка.
«Борзеет» наш homo. Лжет, мошенничает… Бернард Мэдофф и Мавроди, «Голдман Сакс» и «Хопер-инвест», выдающиеся «продавцы воздуха», конгениальные продолжатели дела Великого Комбинатора… Убежден, что сознают, что творят, и знают, чем все кончится. И поскольку они неспособны реализовать себя в серьезном деле и цели такой не ставят, то денежку, вырученную со «вспаханного» ими «поля чудес», вложат эти люди, надо полагать, во что-то куда более существенное, чем «деривативы» фонда «рога и копыта». Не в реальный сектор экономики, который они же и подрывают «деривативами». В золотишко они вложатся, нет нынче «пристани» тише и надежней! Куда их еще девать, если есть и «мерин», и «бентли», и загородный «хаус», и две квартиры в Лондоне, и яхта? И все это могут отнять? Скупить золотишка, брюликов и закопать под приметной осиной в родной деревеньке…
Основания к такой мотивации вполне серьезные. Прогноз специалистов по маркетингу в горной промышленности — рост цен на золото до пяти тысяч долларов за унцию к 2020 году. Против нынешних 1700–1750, то есть почти в три раза. Можно предположить, что и здесь не без лукавства, но что расти они будут, причем значительно — верится вполне. Основанием для снижения цен должно быть превышение предложения над спросом. В нашем случае — рост добычи. А так ли просто его обеспечить, если выработаны все самые рентабельные месторождения, и горняки почитают за счастье эксплуатировать руды с содержанием два-три грамма на тонну? Нужно создавать дополнительные производственные мощности. Если прежде для добычи десяти граммов золота при содержании в руде десяти граммов на тонну надо было переработать одну тонну руды, то при одно-двухграммовом содержании для получения тех же десяти грамм надо перерабатывать руды в пять-десять раз больше. Предложение не успевает за спросом, и цены по-прежнему лезут вверх.
За последние десять лет взметнувшиеся вверх цены на золото в шесть-семь раз, а в последние три года втрое, уже сегодня делают рентабельной переработку руд с содержанием один грамм на тонну. Основным методом обогащения по-прежнему остается цианирование. В 2010 году добыто в мире две тысячи шестьсот пятьдесят две тонны золота, а следовательно, объем извлеченной руды превышает полмиллиарда тонн. Почти вся рудная масса переработана цианированием либо иными технологиями с применением высокотоксичных реагентов. «Пирамида» бурно пошла в рост.
Большие объемы руды с меньшими концентрациями полезных компонентов требуют полного извлечения металла и повышения эффективности технологического процесса, в связи с этим — увеличения объема применяемых химреагентов. Необходимо увеличение объема хвостохранилищ. Следствие — значительное увеличение техногенного воздействия на объекты природной среды. А затраты на природоохранные мероприятия составляют уже весьма существенную долю затрат при освоении месторождения и извлечении металла. Так, на «Куполе» (Чукотка), по заверениям представителей владельца, канадской Kinross company, они достигают пятидесяти процентов.
Об Отечестве нашем. Прошедший кризис наглядно показал ущербность сырьевой модели экономики. Ставка на «нефтяные» доходы не оправдала себя в кризис в связи с сокращением экспорта и падением цен на нефть и нефтепродукты. Участились «застольные» беседы о «диверсификации, инновации, модернизации». О необходимости частных инвестиций в перерабатывающие отрасли, в «хай-тек». Но… «рыба ищет где глубже, а человек…». Капитал — «рыба» еще та… Не просто ублажить его вкладывать денежки в «хай-тек» под вероятную рентабельность в несчастные пять процентов при весьма серьезных рисках, если есть возможность освоить золоторудное месторождение с рентабельностью в 25–50 % и при минимальных рисках. И власти, прежде всего федеральной, «золотая тема» очень даже интересна, поскольку в тяжкое время, по опыту миновавшего кризиса, поступления с доходов золотопромышленности способны серьезно «подстраховать» федеральный бюджет, куда идет свыше 70 % всех налогов и сборов с эксплуатации минерально-сырьевой базы. Следовательно, и государство проявляет заинтересованность в «буйном» росте «пирамиды». Тем, кого убаюкали заверениями о высоких экологических стандартах в Отечестве, следует посочувствовать.
«Не следует нагнетать, не надо искать трагический сюжет там, где его нет. В Китае на угольных шахтах народ гибнет тысячами. Что же, остаться без угля?» Да, на Карамкене (Магаданская область) погибло «всего два человека…». Да, на Камчатке «накрывается медным тазом» водная биота только в реке Ага. Такова участь цивилизации — бороться и искать. И далеко не всегда природа и обстоятельства бытия благосклонны к бедолаге homo. Но факт: свыше восьмидесяти процентов добываемого «рыжья» не отвечает насущным потребностям цивилизации, является следствием ее несовершенства. Следствием эгоизма, глупости, жадности, похоти, пошлости и невежества бедного homo. Некомпетентности и карьеризма правителей, отсутствия «этических стандартов» в предпринимательстве. Итог — стремительный рост пирамиды.

Капкан захлопнулся

Перспективы. «Машина времени» пошла вразнос?
К настоящему времени запасы золота в недрах оцениваются в девяносто тысяч тонн. Но не следует уповать на то, что скоро будет добыта последняя тонна золота и рост пирамиды прекратится. Меняется цена, следом меняются промышленные кондиции, а за ними следует пересчет запасов. Руды, ранее непригодные к отработке, становятся пригодными вследствие совершенствования технологий, роста цены на металл. Геологоразведчики уточняют запасы по существующим месторождениям и выявляют новые, в том числе объекты с низким содержанием полезного компонента. С учетом прогнозируемого роста цены на золото втрое к 2020 году и совершенствования технологий извлечения золота не исключено, что к тому же 2020 году будут рентабельны руды с содержанием золота до одной десятой грамма на тонну руды. Выявляются новые источники сырья, в частности, довольно высокое содержание золота выявлено в графитах (металлоорганические нанокластеры в составе графита, содержащие золото, серебро, платиноиды), но нет на сегодняшний день приемлемой технологии его извлечения. Рассматриваются в качестве сырья железомарганцевые конкреции и глубоководные илы некоторых морей, в частности Красного моря. Естественно, исследуются новые, неосвоенные районы, коих осталось мало: верховья Амазонки, Полинезия, Тибет, канадские Северные Территории, российские Арктика и Приполярье, «знойная» Гренландия… Чем черт не шутит, вздыбят и Антарктиду.
Ведутся научные исследования и опытно-конструкторские разработки с целью получения новых эффективных методов извлечения золота. Технологию, знаменующую собой начало новой эпохи в горном деле, рассчитывают получить уже в ближайшее десятилетие. В качестве перспективной технологии применительно к небольшим месторождениям рассматривается кучное выщелачивание, представляющее собой цианирование руды не в помещении фабрики, а на открытых площадках, с последующим захоронением прошедшей цианирование рудной массы. Рассматривать эту технологию более безопасной в природоохранном отношении в сравнении с фабричной технологией цианирования представляется несерьезным. В последние десятилетия проводились работы по бактериальному выщелачиванию. Метод зарекомендовал себя как достаточно эффективный при извлечении золота из некоторых труднообогатимых традиционными методами («упорных») руд. Рассматривается как относительно безопасный в природоохранном отношении. Но распространения пока не получил.
Как один из наиболее перспективных методов извлечения золота рассматривается метод скважинного выщелачивания. Метод освоен на месторождениях меди, урана и ряда других полезных ископаемых. Высокопроизводителен на месторождениях, значительных по площади и со сравнительно низким содержанием полезного компонента. Представляет собой, применительно к золотодобыче, закачку раствора цианидов в рудный горизонт через одну группу скважин, с откачкой золотосодержащей пульпы другой группой скважин. Но на сегодняшний день нет эффективного комплекса мероприятий, предотвращающих растекание ядовитых растворов за пределы участков работ, гарантирующих не только отсутствие значительного токсического воздействия на объекты природной среды, но и безопасность занятого на добыче персонала.
При столь мощных темпах роста пирамиды «золотая пирамида» в ближайшие лет двадцать может выйти на треть всего объема мирового горнорудного производства. А это треть всего ежегодного объема складируемых отходов при извлечении из недр минерального сырья и его первичной переработке.
Впрочем, оппоненты возразят, что золото не единственный дефицитный металл, сходна ситуация по серебру, цинку, висмуту. К тому же, значительная часть серебра добывается попутно при извлечении золота. Иссякают запасы качественных руд вольфрама и олова. Но востребованность этих металлов, в пересчете на «пирамидальный эквивалент», на порядок ниже. И значительный объем руд перерабатывается по сравнительно менее токсичным технологиям, с меньшим воздействием на объекты природной среды. Извлечение этих и других металлов (медь, железо, алюминий и т. д.) в несравненно большей степени определяется жизненно важными общественными потребностями.
Впрочем, золото — лишь часть общей проблемы, заключающейся не только в экологической составляющей. Сокращается ресурсная база цивилизации, в том числе и минеральных ресурсов достаточно высокого качества, приемлемых для эксплуатации.
«Мы испытываем кризис эволюции человеческого общества. Он уникален как для человеческой, так и для геологической истории. Такого не случалось ранее, такое невозможно и позже. Нефть можно использовать лишь однажды. Металлы можно использовать лишь однажды. Скоро вся нефть сгорит, а все металлы будут добыты и использованы» (Кинг Хуберт, экономист).
Не со всем сказанным, на мой взгляд, следует согласиться. Добычу металлов из недр в значительной мере можно компенсировать использованием вторичного сырья. Как будущее минерально-сырьевой базы вполне можно рассматривать свалку. На свалке мы найдем сталь и алюминий, медь и олово, титан и ванадий. Но золото… Консервные банки в мусорный контейнер мечут, а чтоб золотые кубки… И ювелирку народ не склонен сдавать на передел, разве что краденое. Ювелирные изделия принято передавать из поколения в поколение как реликвии. Чем древней изделие, тем выше его ценность. Впрочем, есть и исключения: на древних свалках Александрии Египетской отмечена довольно высокая концентрация золота в отложениях первых веков до и после Рождества Христова. Богатый был город, «рыжьем» сорили.
Надежд на то, что наш homo образумится, — мало. Разве что в весьма отдаленном будущем. А это гарантирует доходы и ювелирам и золотопромышленникам. Если на добыче других металлов просматривается вероятность сокращения изъятия из недр, пусть даже с некоторым ростом объемов перерабатываемой горной массы, то в золоторудной промышленности можно довольно уверенно прогнозировать рост пирамиды, причем весьма интенсивный. Как следствие — многократное, в десятки раз, увеличение прямого воздействия на природную среду, плюс воздействие косвенное, связанное со значительными затратами средств, энергии, материальных ресурсов, в том числе затрат на создание соответствующей инфраструктуры. И если следствием прямого техногенного воздействия объектов золотодобычи до настоящего времени были лишь объекты природной среды (почвы, водотоки и обитатели водоемов, подземные и грунтовые воды), то с большой долей уверенности можно предполагать, что радости обладания «рыжьем» для бедолаги homo будут омрачены увеличением расходов по медстраховке.
В январе 2000 года на руднике Байа-Маре Аурул (Румыния) произошла авария на хвостохранилище: сто двадцать тысяч тонн жидких отходов и ила, содержащих цианиды, медь и тяжелые металлы, попали в реку Тиса, а затем и в Дунай. Уничтожена вся водная биота в реке Тиса и в Дунае на многие сотни километров. Загрязнены источники питьевого водоснабжения для двух с половиной миллионов человек. Урон оценен в сто девяносто миллионов долларов. Этот факт следует рассматриваить как комментарий к озвученной год назад идее сооружения золоторудного ГОКа километрах в двадцати-тридцати выше по течению реки Быстрой от райцентра Быстринского района села Эссо, на весьма перспективном рудопроявлении «Димшикан».

К зияющим высотам

Разумеется, упомянутая перспектива серьезного ухудшения качества среды обитания вряд ли будет иметь общепланетарные масштабы. Во-первых, очень хочется в это верить, а во-вторых, такой тезис корректен как прогноз, не более. Но локально, и в частности применительно к районам интенсивного развития тяжелой индустрии, представляется возможным не только прогнозировать, но и предсказывать вероятные последствия индустриализации. К тому же, есть возможность сверяться с аналогами, с результатами развития золотопромышленности на других территориях.
Общеизвестный факт — нестабильность, неустойчивость экосистем Камчатки, определяемая нестабильностью геологической среды (вулканизм, сейсмичность) в сочетании с физико-географическими условиями (климат, рельеф и прочее). Все это в совокупности предопределяет невысокую устойчивость экосистем Камчатки к антропогенному воздействию. Причем разные территории (экосистемы) обладают различной восприимчивостью к антропогенному (техногенному) воздействию, к его уровню и характеру.
Камчатка — регион проживания коренных этносов, характеризующихся не только своей культурой и мировосприятием, выражаемым в фольклоре. Впрочем, условие выживания этих людей в современном мире не фольклор, а возможность вести традиционный образ жизни в первозданном ландшафте, заниматься традиционным промыслом (оленеводство, рыбалка). Условие их существования — сохранность, стабильность и достаточная биопродуктивность экосистем.
Однако на эти условия накладываются факторы техногенного воздействия, определяемые «Стратегией развития и освоения минерально-сырьевой базы Камчатского края» (Стратегия МСБ), принятой камчатской властью. Акцент — на золоторудную промышленность.
Все (либо почти все) выявленные на территории края золоторудные месторождения относят к типу низкотемпературных гидротермальных. Основной метод извлечения золота — цианирование. Аналог — Агинский ГОК*, признанный образцовым. Обогатительные предприятия и хвостохранилища располагаются, согласно реализуемым и планируемым к реализации проектам, в непосредственной близости от разрабатываемых месторождений.
Месторождения на Камчатке располагаются преимущественно в приосевой (приводораздельной) зоне Срединного хребта, либо в зоне восточных хребтов, также в приосевой части (месторождение «Кумроч»). Почти все они в пределах молодых (четвертичных) вулканогенных поясов. И для всех характерны: наличие аномального природного фона по загрязнителям в водах и почвах, неустойчивость покрова рыхлых отложений (селелавиноопасность), трещиноватость и высокая влагоемкость коренных (скальных) пород, разбитых многочисленными разломами, интенсивная миграция подземных вод, сложный рельеф и так далее.
Для многих месторождений характерно высокое содержание в руде минералов меди, цинка, ванадия, ртути, мышьяка и других компонентов-загрязнителей.
По «базовому» сценарию развития отрасли, к 2025 году планируется ввести в эксплуатацию около десяти ГОКов дополнительно к двум действующим. К этому сроку в эксплуатации будет двенадцать–пятнадцать месторождений.
Исходя из средних концентраций золота и планируемых объемов добычи к 2025 году по «базовому» сценарию развития отрасли, к этому сроку будет накоплено в хвостохранилищах не менее тридцати миллионов тонн отходов цианирования, которые будут рассредоточены в десяти-двенадцати хранилищах, из которых только три или четыре пройдут рекультивацию и «ликвидацию».
Планируемые геологопоисковые и геологоразведочные работы должны выявить на Камчатке крупные золоторудные месторождения. Надежды, главным образом, на меднопорфировую рудную формацию, для которой характерны скромные (один-три грамма на тонну) содержания при запасах, достигающих тысячи тонн. На таких объектах планируется создавать крупные предприятия с годовой добычей от пяти до двадцати тонн золота в год. Срок эксплуатации таких предприятий — до сорока лет, что позволит осуществить «оптимистический» сценарий развития минерально-сырьевого комплекса Камчатки.
Предприятие, производящее ежегодно десять тонн золота из таких руд, будет сбрасывать до десяти миллионов тонн цианированных отходов в год. За сорок лет эксплуатации образуется до четырехсот миллионов тонн отходов. Реализация «оптимистического» сценария (создание нескольких таких предприятий) позволит, как указано в «Стратегии развития и освоения минерально-сырьевой базы Камчатского края», довести годовую добычу золота к 2025 году до восьмидесяти шести тонн. Еще через полтора десятка лет, к 2040 году, объем накопленных отходов цианирования на Камчатке (если господам горнопромышленникам удастся реализовать «оптимистический» сценарий) может перемахнуть за миллиард тонн.
Если приплюсовать сюда эксплуатацию и мелких месторождений, то к тому же 2040 году вполне можно ожидать, что хранилищ отходов обогащения на территории края будет больше тридцати, из них десять–пятнадцать пройдут этап ликвидации и рекультивации. Естественно, по принятой ныне методике — заброс каменюками и засев овсами. Такие объекты принято «скидывать» на баланс муниципальных образований.
Нас уверяют, что такие объекты безопасны, потому как «ликвидированы». А действующие — «девственно чисты». В качестве аналога — Агинский ГОК. Но гидробиологическими исследованиями, проводившимися в последние шесть лет, установлено сокращение массы бентоса (придонных организмов) в реке Ага за этот срок в восемь раз. Руководство «Камголда» и управляющей компании «Интерминералс менеджмент» могут не соглашаться с результатами исследований, не признавать этот факт как результат техногенного воздействия ГОКа, и в значительной мере — сбросов сточных и дренажных вод с хвостохранилища (большую часть этих исследований не они заказывали, следовательно, сие не следует принимать во внимание). Но бентос уперся и не желает размножаться в Аге, игнорируя мнение горнопромышленного менеджмента. Отходов цианирования в хвостохранилище АГОКа к настоящему времени всего немногим больше одного миллиона тонн.
Применяемыми в настоящее время природоохранными мерами техногенное воздействие накапливаемых отходов, размещаемых в хранилищах овражного типа, на объекты природной среды (полусухое складирование, противофильтрационный экран, доочистка стоков станциями физ-, химочистки), возможно уменьшить значительно, но в основном на период работы горного предприятия. На небольших объектах, вроде Агинского и Асачинского месторождений, предприятие работает лет десять — двадцать. На крупных, с большими запасами — лет сорок. Кто и за чей счет будет обеспечивать экологическую безопасность объекта в дальнейшем? Карамкенская авария (Магаданская область) — ясное свидетельство тому, что такая забота требуется (ГОК не работал тринадцать лет).
Разумно предположить, что с развитием ситуации в золотопромышленности (рост объемов кека, освоение новых месторождений и ввод новых мощностей по обогащению руды) получим увеличение техногенного воздействия на объекты природной среды. Об этом говорит реальный опыт, как местный, так и мировой. Поэтому в приложении к планам развития следовало бы приложить и оценки отрицательного воздействия в количественных показателях (предполагаемый объем загрязнителей, сбрасываемых со сточными водами; снижение лососевой продуктивности рыбохозяйственных водотоков, вызываемое загрязнением и так далее). Заклинания, что «будут применяться передовые и экологически чистые технологии», немногого стоят на фоне живой реальности.
При оценке воздействия необходимо учесть условия миграции и отложения загрязнителей, ассимилирующие возможности водотоков. Стоки с колымских рудных ГОКов и разрабатываемых россыпей разбавляются в реке Колыме. Водосборный бассейн Колымы превосходит площадь всего полуострова Камчатка более чем вдвое, подавляющая часть взвешенных веществ оседает в ее русловых отложениях. Вероятно, и часть растворенных в воде загрязнителей выпадает в осадок либо со временем переходит в менее токсичную форму. На Камчатке реки малы, быстры, а следовательно, многократно большая часть загрязняющих веществ достигнет морских акваторий. Как эти загрязнители будут воздействовать на качество вод в приустьевой зоне? Каковы будут масштабы воздействия? Как на это отреагируют обитатели водной среды? Депутатов крайдумы можно убедить в экологической безопасности развертывания золоторудной промышленности, но рыбы — существа несознательные.
Стратегией развития и использования МСБ Камчатского края предусматривается возможность создания крупного ГОКа на месторождении в районе Малетойваямского рудного поля, на «стыке» Олюторского и Карагинского районов. Предполагаемая производительность до двадцати тонн золота в год. Следовательно, с объемом накопления отходов до двадцати миллионов тонн в год. Но если от Агинского ГОКа до Охотского моря напрямую около двухсот, а по системе рек Ага — Копылье — Ича триста пятьдесят — четыреста километров, то для ГОКа в районе перешейка эти расстояния будут в десять–двадцать раз меньше. Каким образом техногенное воздействие данного предприятия и накапливаемых им отходов проявит себя в Карагинском заливе? Как скажется на лососевом промысле? Неужели оно будет сведено к нулю особо чистыми технологиями? Обоснуйте, но чем-нибудь повещественней, чем перечислением «мер по предупреждению» и заверениями в заботе о сохранности родной природы.
Экологов чуть ли не обвиняют: «Завышенные требования отдельных групп экологической общественности, работающих по иностранным грантам, к развитию промышленности Камчатского края, и в частности к горному комплексу» (Стратегия МСБ, «SWOT — анализ отрасли в целом»).
Но ведь отечественные грантодатели, не выставляющие требований «под заказ», под обусловленный результат исследований, не просматриваются. Причем, к стыду нашему, никакие не просматриваются. И главное: с чего бы требование проработанного с научных позиций объективного анализа экологических рисков реализации проектов минерально-сырьевой индустриализации Камчатки следует считать завышенным?

Столице — Сколково, Камчатке — «хвост»

Впрочем, сколь-либо надежного экологического обоснования, оценки экологических рисков в «Стратегии МСБ» нет и по другим направлениям, в частности по перспективным планам развития и освоения сырьевой базы нефтегазовой промышленности. Перспективными площадями к разведке и добыче указаны десятки тысяч квадратных километров на охотоморском шельфе — от устья реки Воровской до полуострова Елистратова в Пенжинской губе, где к 2025 году предусматривается возможность извлечь более трехсот миллионов тонн углеводородов в нефтяном эквиваленте и уже приступили к бурению разведочных скважин. Перспективными к освоению рассматриваются Олюторская и Хатырская площади на восточном побережье. Последствия аварий на буровых? Сейсмо- и цунамиопасность? Авось пронесет!
Не пронесло. В декабре прошлого года при буксировке затонула буровая платформа «Кольская», унеся с собой около полусотни жизней. Местные экологи настаивали на недопустимости бурения без положительного заключения экологической экспертизы (его, правда, получили позже, в процессе бурения). При эксплуатации платформы были нарушены нормативно-правовые акты, регламентирующие работу буровых платформ в открытом море, в частности запрет на буксировку в зимнее время в зимних сезонных зонах. Директорат «Арктикморнефтегазразведки» ссылается на «форс-мажорные обстоятельства». К сведению начальников: море Охотское само по себе «форс-мажорное»! Здесь — явное пренебрежение факторами природной среды, сопряженное с желанием пробурить «сверхплановую» скважину, приэкономив на мерах безопасности. И властям камчатским эта затея тоже интересна, поскольку запасов газа в Колпаковском прогибе «с гулькин нос», а газопровод на Петропавловск-Камчатский, коим так гордится региональная власть, уже в эксплуатации.
Тем не менее в общекраевой «Стратегии социально-экономического развития», частью которой стала «Стратегия МСБ», в разделе «Оценка экологических последствий от реализации Мероприятий Стратегии» с задором и отвагой выдается следующий тезис: «…экологическая ситуция на территории Камчатского края в ходе реализации Стратегии улучшится». Вследствие «разработки мероприятий», что ли? Есть упоминание в краевой Стратегии о необходимости создания предприятий по переработке бытовых и промышленных отходов, но конкретно о проектировании и строительстве таковых ни в Елизово, ни в Петропавловске не слышно. Неочищенные бытовые стоки сливаются в Авачинскую бухту — в Стратегии слова о том нет. Дрифтерный лов «косит» прибрежно-морскую биоресурсную базу — не упомянуто. «Летучие голландцы» подрывают безопасность Дальнего Востока не только в экономическом и экологическом аспектах, но и в политическом — ни слова.
Что подвигло власть утвердить этот документ? Один из вероятных ответов — экологическая безграмотность господ начальников. Как следствие — отсутствие в крае сколь-либо внятной, эффективной экологической политики, что в регионе, являющемся территорией проживания коренных народов, где экономическая жизнь и социальная сфера находятся в столь тесной и непосредственной зависимости от состояния его экосистем, их биопродуктивности — недопустимо. Увлеклись начальники безбрежными нефтяными и золотыми перспективами, поданными в Стратегии МСБ, и как-то упустили экологическое обоснование принимаемых документов.
Реализация принятой «Стратегии» в состоянии столь сильно ударить по экономике, что вызовет серьезную перестройку в сфере занятости, отразится на социальной сфере. Вероятность такого исхода вполне просматривается при осуществлении «оптимистического» варианта краевой Стратегии. На Колыме и Чукотке более трети ВВП «тянет» золотопромышленность, и золоторесурс каждого из этих регионов к сегодняшнему дню оценивается втрое больше Камчатского. Им без золота — не судьба… Но Камчатка — куда ей без рыбы?
Весьма странно ведут себя некоторые лидеры Ассоциации коренных малочисленных народов Севера (КМНС). Организация занимает довольно активную позицию, когда речь заходит о рыбалках и квотах, но когда речь идет о проблеме выживания малых этносов на перспективу… В краевой стратегии лишь отмечается, что представители коренных народов имеют место быть на Камчатке. Их интересы стратегией социально-экономического развития Камчатского края в перспективе на несколько десятилетий вперед не просматриваются. Об оленеводстве, как отрасли, ее перспективах — ни слова. Но тем не менее лидеры КМНС проявили солидарность с правящей партией и нынешней камчатской властью, заявив о коллективном членстве этой организации в партийном «фронте», что следует понимать как принципиальное согласие с главным программным документом этой партии в регионе. Мне известно, что значительная часть коренного «простонародья», к их чести, с «вождями» не солидарна.
Цивилизация homo sapiens не в состоянии выжить без угля и стали. По утверждению одного из советских литераторов, пахарь и горняк — наиболее достойные уважения профессии на земле, с чем лично я вполне согласен. Поэтому не грех пополнить региональный бюджет доходами от добычи золота, если сложившаяся на мировом рынке ситуация позволяет это сделать. Но не за счет же подрыва экосистем! Ведь это приведет к снижению продуктивности биоресурсной базы, ухудшению условий существования не только коренных этносов, но и всего населения полуострова. Вполне реальной представляется перспектива снижения общего экономического потенциала полуострова как результат исполнения принятых «стратегий».
Важным представляется сохранить уникальные экосистемы Камчатки, обеспечивающие ее биоресурсную базу, на протяжении столетий кормившие народ. Будут сохранены экосистемы полуострова — будет кусок хлеба будущим поколениям. Подорвем экосистемы — мы их ограбим.

* ГОК — горно-обогатительный комбинат.

Олег КОПЫТОВ

Ключевые слова русской культуры

Лингвистический очерк

Воистину — большое видится на расстоянье. Так случилось, что одним из лучших знатоков русского языка, тонким наблюдателем за его глубинным развитием стала полька по происхожденью, австралийский профессор Анна Вежбицкая.
Среди множества ее работ по лингвистике есть статья, содержащая удивительное открытие: Анна Вежбицкая обнаружила, что ключевыми словами русской культуры являются слова ДУША, ТОСКА, СУДЬБА, которые в полном объеме и с коренными значениями уникальны, непереводимы ни на один язык мира.
С 1990 года прошло более двух десятилетий, и, конечно же, концепция Анны Вежбицкой о трех ключевых словах русской культуры в лингвистических кругах немало обсуждалась, обсуждается и сегодня. Если набрать эти слова и фамилию Вежбицкая в «Яндексе», найдется семьсот пятьдесят три тысячи упоминаний. Не глобально много, но и не настолько мало, чтобы с этим не считаться. Есть как абсолютные союзники и этноцентрического метода исследования языка вообще, и утверждения о трех словах — концептах русской культуры Анны Вежбицкой в частности, так и решительные противники (один из постоянных оппонентов Вежбицкой — француз, швейцарский профессор Патрик Серио).
Цитата из работы Вежбицкой «Понимание культур через посредство ключевых слов»: «Ключевые слова» — это слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры. Например… я попыталась показать, что в русской культуре особенно важную роль играют русские слова судьба, душа и тоска и что представление, которое они дают об этой культуре, поистине неоценимо».
«Большое видится на расстоянье, — Но лучше, если все-таки — вблизи». В последнее десятилетие ХХ века и в первое ХХI немало наших соотечественников — как исследователей-лингвистов, так и публицистов, а сегодня уже и блогеров — высказались о том, какое представление о русской культуре могут дать слова ДУША, ТОСКА, СУДЬБА. Словарь ключевых слов русской культуры с 1990 года был весьма расширен авторитетными отечественными лингвистами. Например, по данным Ю. С. Степанова, константами русской культуры являются слова мир, свои и чужие, Русь, родная земля, время, огонь и вода, хлеб, водка и пьянство, слово, вера, любовь, правда и истина, закон, совесть, отцы и дети, дом, уют, вечность, страх, тоска, грех, грусть, печаль.
У А. Д. Шмелева это — простор, даль, ширь, приволье, раздолье. У других авторов — авось, удаль, жалость, артельность, соборность, дом, жизнь, друг, дурак.
Языковая картина мира изучается при помощи понятия ключевых слов уже в рамках все набирающей силу отдельной дисциплины лингвокультурологии.
Высказался о ключевых словах русской культуры и автор данной статьи. И в качестве представителя академического цеха, и в качестве публициста. Это было десять лет назад, но не так давно я обнаружил, что меня цитирует американский историк, профессор Гарварда и Принстона, тринадцатый директор Библиотеки Конгресса США Джеймс Хедли Биллингтон. В книге «Россия в поисках себя» он пишет: «Некий православный христианский автор с Дальнего Востока считает, что покорность ударам судьбы глубоко укоренилась в сознании русского народа. Словосочетание «судьба-злодейка» означает, что пропасть между Любовью, исходящей от Бога, и греховным поведением человека никогда не будет преодолена. И что русскому народу необходима «готовность к будущему, которое будет хуже, чем настоящее», и затем приводит в ссылках мою статью 2002 года «Ключевые слова русской культуры».
Вообще крупнейший американский специалист по России, думаю, совершенно справедливо считает, что Россия 1990-х годов, «от Москвы до самых до окраин», оказалась пространством, скорее, пессимизма с противовесом веры и только веры. Хотя постперестроечная Россия, по его мнению, уже несколько иная: «Несмотря на периодические приливы разочарования и безнадежности… русские в постперестроечное время заняли сдержанную, умеренно-оптимистичную позицию. Они отошли от равнодушия и цинизма, сделав характерный для России поворот в сторону не столько веры, сколько надежды».
Но вот, чтобы мне самому понять из «более оптимистичного сегодня», куда мы плывем из «вчера», пришлось перечитать ту свою статью 2002 года и при почти полном сохранении «контента» чуть-чуть сместить акценты, отредактировать не содержание, а «интонацию». Именно ту «интонацию», которая иногда способна на многое, может быть, даже «победить смысл». Нет, не победить сами интерпретации ДУШИ, ТОСКИ и СУДЬБЫ, которые — вряд ли изменю это мнение — являются сутью русской культуры, а победить тот смысл, который был задан старым годом издания и контекстом из книги американского научного светилы. Я никогда не был «православным автором», и чем дальше, тем больше перемещаю свой символ веры из публичного в личное пространство. Православные мотивы в сегодняшней версии основного текста максимально сокращены. И главное — рассуждения о ключевых словах русской культуры не могут водворить ни автора, ни читателя в пучины полного пессимизма, они всегда, во все времена способны выводить на путь и веры, и надежды, и любви.

Итак, статья «Ключевые слова русской культуры» 2002 года в новой редакции 2012-го.

Интеллектуальный и эмоциональный язык показывает сущностный мир говорящего на нем народа. «Язык — дом бытия», — писал Мартин Хайдеггер.
В доме русского бытия три краеугольных камня.
Обнаружившая их Анна Вежбицкая пишет: «Такие ключевые слова, как душа или судьба, в русском языке подобны свободному концу, который нам удалось найти в спутанном клубке шерсти. Потянув за него, мы, возможно, будем в состоянии распутать целый спутанный «клубок» установок, ценностей и ожиданий, воплощаемых не только в словах, но и в распространенных сочетаниях, в грамматических конструкциях, в пословицах и т.д. Например, слово судьба приводит к другим словам, «связанным с судьбою», таким, как суждено, смирение, участь, жребий и рок. К таким сочетаниям, как удары судьбы, и к таким устойчивым выражениям, как ничего не поделаешь, к грамматическим конструкциям… весьма характерным для русского синтаксиса, к многочисленным пословицам...».
Попробуем пробраться от выбранных слов к ценностям и установкам, минуя лингвистический аппарат.
Русская ДУША — это источник этических суждений. Только человек с душой в русской картине мира является полноценным, полноправным человеком, участником мирового события. Человек, утративший «душу живу», при сохранении физиологического тела, лишь «коптит небо», он неспособен к самому главному — к духовному переживанию своей жизни. Бездушие и даже только потраченная «молью мелких желаний» душа — «душонка» — это провал человека при жизни в омут небытия. Такой человек в русском космосе — «живой труп».
Спасти свою душу — цель земной жизни русского человека. Состояние души — его наиважнейшая характеристика.
Совершенно иное — в других культурах и языках. Например, в английском soul — да, значение «душа», но еще и «энергия», «сила», «энтузиазм», «человек», «модель», «поток» (stream-стремнина). Это слово стоит близко к spirit — деятельный, земной дух. И person — человек как личность, самость, индивидуальность, модель самого себя. Говоря soul, носитель английского языка говорит, прежде всего, о своем настроении, данном ему как бы объективно, волей обстоятельств, в которые он «угадал попасть» или попросту «угодил». Или же говорится о soul как о результате личных чувственных усилий: «Я сам себе сделал плохое настроение, сам и исправлюсь». Об этом — исконный, «черный» блюз (одно из значений soul — негритянская музыка и негритянская городская культура), об этом «белый» ритм-энд-блюз «Rolling Stones», об этом — песни «Beatles». О soul как о чувственном настроении, противопоставленном «вывихнутому миру», — сонеты Шекспира: «Не знаю я, как шествуют богини, но милая ступает по земле».
Если есть проблемы с soul, представитель англосаксонской культуры не скажет «тоска», он скажет miss. To miss — это инфинитив со значением опять же состояния-настроения, когда не хватает неких предметов — конкретных, чувственных, весомых, зримых. I miss you, например, то есть «Я по тебе скучаю». «Мне скучно, Мефистофель!» — говорит европеец, имеющий мускулистую soul, но не имеющий объекта ее приложения, будь то алмаз, или женщина, или даже истина.
Вообще, сплин, хандра (скука, некое объективное или субъективное, но моментальное состояние) — вот что лежит по ту, другую, чужую русскому космосу сторону. Скука в русском мире, простите, — сука. Скука по-русски близка понятию слабой, разлагающейся, рассеивающейся, как дым на ветру, душе.
Рядом с русской ДУШОЙ стоит не скука, а ТОСКА.
ТОСКА — русская ТОСКА, не переводимая ни на один язык мира, — это то, что не позволяет жить. Вообще. Никогда, нигде, ни с кем, никак. Это глобальный, метафизический кризис в душе одного человека. (В душе — ни в коем случае не в «душонке».) ТОСКА — это когда рядом нет живой воды, нет друга, нет веры, надежды, любви, толка, смысла — ничего!
Нет живой воды — берем мертвую.

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь…
С. Есенин

От тоски очень близко до уныния. Уныние в православии — страшный грех. В тоске русскому человеку некуда спрятаться, но есть куда как-бы-спрятаться. Это не белая и не черная, это серая ниша — запой. Еще хорошо, если взаправду запой: из настоящего, от души запоя — или в могилу, или — к очищению, к вере, к надежде, к душе, потому что третьего пути просто нет. Но кто-то — и часто! — уходит и в как-бы-запой, в как-бы-любовь, как-бы-работу, как-бы-творчество, как-бы-самоуспокоение… Или наоборот — в как-бы-самоистязание… Много их — как-бы-запоев как бы чем-то… Тут уж кому как и кому что скажет СУДЬБА.
Русская СУДЬБА — это не предопределение, не европейский рок, не древний фатум, не восточная карма. Русская СУДЬБА — это жизненное пространство без границ. Это и безграничный суд, Суд Божий, Вселенский суд. СУДЬБА — это судьи, что стоят намного выше суда жизни, они, в отличие от всех остальных, — неподкупны.
Но русская СУДЬБА — это и мечта без края.

О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
А. Блок

Вовсе не обязательно, что ТОСКА и СУДЬБА играют в русском мире отрицательную роль. Наоборот, они — то горнило, пройдя которое, человек обретает свой огонь. Они несут человека к самым дальним пределам жизненного пространства, как метафизическим, так и географическим. Оттого нас так много на всей Земле, оттого нас немало на самом крайнем, на самом Дальнем Востоке. Не мы сами — на края Ойкумены, нас СУДЬБА туда забрасывает.
Пройдя испытание ТОСКОЙ и СУДЬБОЙ, русский человек делает живыми, радостными — о-свой-енными — все вещи вокруг себя, от простейших до самых сложных. Хотя иногда он проходит испытание даже не своей судьбой, а судьбой своих родителей. Это тоже один из мотивов не только православия (страдать за грехи своих отцов), но и вообще русской культуры.

«Безответным рабом
Я в могилу сойду,
Под сосновым крестом
Свою долю найду».

Эту песню певал
Мой страдалец-отец,
И по смерть завещал
Допевать мне конец.

Но не стоном отцов
Моя песнь прозвучит,
А раскатом громов
Над землей пролетит.

Не безгласным рабом,
Проклиная житье,
А свободным орлом
Допою я ее.
Н. Клюев

Конечно, человек русской культуры, как и всякий человек любой культуры, может пробовать взять судьбу в свои руки, самому себе быть высшим судией. Когда это происходит в масштабе одной личности, он все же чаще всего говорит: «От судьбы не уйдешь». Эта ма́ксима, скорее, метафизического, чем рационального характера. Она — не о роке или фатуме, она именно о жизненном пространстве без границ, где не «всем все возможно — хорошее или плохое», не о конкретности «программных алгоритмов» жизни, — но о том, что «возможно все», потому что никаких алгоритмов нет.
А иногда весь русский мир сам пробует установить границы своему бытию, и в этих границах и править собственной судьбой. Так было в 1917-м. И семьдесят четыре года после, когда русский мир попробовал «отменить» ДУШУ, ТОСКУ и СУДЬБУ. Но оказалось, что с их «отменой» отменяется весь русский словарь бытия, вообще «отменяются» имена жизни, а приходят одни лишь вместо-имения, жить становится попросту негде. Об этом и писал в своем эстонском «недалеке» Игорь Северянин. Писал о своей и всех погибающей душе, о вселенской тоске, о том, как вместо имен русского мира ДУША, ТОСКА, СУДЬБА, — …не осталось никаких имен.

Мне хочется уйти куда-то,
В глаза кому-то посмотреть,
Уйти из дома без возврата
И там — там где-то — умереть.

Кому-то что-то о поэте
Споют весною соловьи.
Чего-то нет на этом свете,
Что мне сказало бы: «Живи!»

Не осталось безграничного пространства русского мира — такое возможно? История показала, что пока это невозможно. От судьбы не уйдешь. Сама История лишила ДУШИ, вогнала во вселенскую ТОСКУ, не излечила как-бы-запоем-как-бы-коммунистического-как-бы-труда и ОСУДИЛА. Наверное, от этого — более всего остального, сугубо рационального (усталость и старость элиты, непосильная для экономики «гонка вооружений», «сладкий дурман с загнивающего Запада», идеологический кризис, тотальная коррупция вкупе с «теневой экономикой» и «подпольными миллионерами», треск откалывающихся льдин национальных окраин), от этого мало прожил и быстро сломался Советский Проект.

Вернемся к символическим характеристикам самих ключевых слов русской культуры. Наиболее тяжела для русского человека, что ярко показывает, например, русская поэзия, не ТОСКА, а СУДЬБА. Не сама по себе. А потому что ТОСКА — следствие, СУДЬБА — первопричина.
Одно из имен судьбы в англосаксонском мире — fate (лат. fatum). A fate — судьба, рок, фатум, удел, жребий, гибель, смерть, но и — пусть на периферии — смелый, решительный, энергичный. Знаковое поле fate распространяется не безгранично, оно замкнуто на волю индивидуума. Одного человека. Более, чем другие, решительного — Бог в помощь. А для менее энергичного — довольствуйся тем, что есть. Даже если тебе сам пришел в руки чемодан с полумиллионом фунтов стерлингов в ценах начала 1930 годов, послушай свою fate — и отдай полицейскому (Ж. Сименон «Человек из Лондона»). Русскую СУДЬБУ индивидуальной не сделаешь, не приручишь, из всего Русского мира не вынешь. Можно только от нее отказаться. Вместе со всем Русским миром. Но тогда… Поменяешь СУДЬБУ на fate. Русский Бродский и американский Бродский — два разных Бродских.

Идет четверг. Я верю в пустоту.
В ней как в Аду, но более херово.
И новый Дант склоняется к листу
и на пустое место ставит слово.

Только взмолившись Богу, докричавшись до Него через безмолвное поле СУДЬБЫ, можно судьбу одолеть. Но не иначе. Если же молитвы не услышаны, русская СУДЬБА — чаще всего злодейка. Ей нельзя противиться, ее можно только выстрадать. Готовность к худшему и есть корень русской судьбы, причем худшее дается не за пассивность, как на Западе, не «за плохую карму», как на Востоке, а просто так, как плата за рождение.

СУДЬБА

Родился сын у бедняка.
В избу вошла старуха злая.
Тряслась костлявая рука,
Седые космы разбирая.

За повитухиной спиной
Старуха к мальчику тянулась,
И вдруг уродливой рукой
Слегка щеки его коснулась.

Шепча невнятные слова,
Она ушла, стуча клюкою.
Никто не понял колдовства.
Прошли года своей чредою, —
Сбылось веленье тайных слов:
На свете встретил он печали,
А счастье, радость и любовь
От знака темного бежали.
Ф. Сологуб

Древние греки говорили о пневме и психее. То есть о настроении и переживании. Русские говорят о ДУШЕ. Чтобы хотя бы приблизительно определить объем русской ДУШИ, нужно обращаться к русскому языку. Да, в объем русской души входят и настроение и переживание. Но не только. Может быть, и не столько. Те же древние греки назвали сокровище тезаурусом. Так же называют полный объем вербальных представлений о предмете и его вербальных воплощений современные гуманитарии. Так вот, тезаурус русской души огромен. Больше чем тезаурус СУДЬБЫ и ТОСКИ.
По-русски мало сказать «отдаться какому-то делу целиком», нужно сказать «вложить в дело душу». По-русски мало сказать: «Мне это не нравится», чтобы в полном объеме дать понять, что не́что не нравится, нужно сказать: «Душа не принимает». И все станет понятно и закроет все дальнейшие объяснения, увещевания, уговоры. По-русски недостаточно сказать: «Жить в согласии», — вначале жизнью заслужить, а потом сказать нужно: «Жить душа в душу». И больше вообще не нужно слов.
Нравственный опыт народа, говорящего на русском языке, можно, нужно, должно отслеживать, исследовать, следовать ему по выражениям, опять-таки в полном объеме ни на один язык мира не переводимым (наш список далеко не полный): «говорить по душам», «душа меру знает», «от всей души», «отвести душу», «души не чаять», «душа болит», «пропащая душа», «берет за душу», «душа нараспашку», «душа-человек»… Что русский человек отдает Богу, когда прощается с жизнью? Самое ценное — ДУШУ.

Русский мир, как и ключевые слова русской культуры (может быть, как и весь русский словарь?), не втискивается в физику. Только в метафизику. Ну, может быть, в новейшей квантово-полевой картине мира, где наряду с конечной делимостью всего пространственно-временного строения на отдельные ограниченные предметы, свойства и формы движения, — есть и поле, которое может иметь в разных точках различную температуру, концентрировать разный энергетический потенциал, по-разному двигаться, где континуумная (непрерывная) среда может занимать значительные области пространства, ее свойства изменяются постоянно, у нее нет резких границ. Может быть, у физики поля, с ее бесконечным числом степеней свободы, немало общего с Русским миром?
Объем русской ДУШИ сравним с полем без границ.

Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
А. Толстой
Впрочем, поскольку уж и физический мир двойственен, и электрон — одновременно и волна и корпускула, отчего же не сделать и обратный ход и не представить ДУШУ, ТОСКУ и СУДЬБУ предметно, геометрически?
Лучшие литературные произведения, а русский мир — это прежде всего мир русской литературы — имеют форму КРЕСТА. У Бориса Пастернака поэзия названа «высокой болезнью». На линии СУДЬБЫ — «болезнь», на линии ДУШИ — «высокая», ниже линии судьбы, там, где мир человеческого переживания, — ТОСКА… Тоска — это вопрос без ответа: «Откуда противоречие между высокая и болезнь»?
«Мертвые души» Гоголя состоят из дороги — СУДЬБА, и брички, катящейся за мертвыми ДУШАМИ — ТОСКА, а надо бы — к Богу…
Онегин в поиске-пространстве — СУДЬБА, как и Печорин, впрочем, через ТОСКУ свою и других себя тянет к покаянию, хотя бы внутри себя самого, — а на самом деле нас, грешных, незаметно тянет к ДУШЕ. Раскольников и князь Андрей — очевидно…

И сегодня никуда не ушли и сохранились в полном объеме ДУША, СУДЬБА и ТОСКА. Но что-то к ним прибавилось…
Что?
Анна Вежбицкая, которая продолжает пристально наблюдать за русским словарем, над его ключевыми словами и делает выводы о наших ядерных ценностях, обращает внимание на частотность использования русских слов по сравнению с английскими, и вот одно из ее наблюдений.
Сегодня мы, русскоговорящие, в четыре, в пять, иногда в пятнадцать (!) раз чаще употребляем слова дурак, глупый, идиот, ужасно, страшно, ужас, чем англоговорящие — слова fool, stupid, idiot, terribly, awfully, при том, что аналога русскому слову «ужас» вообще нет. Как минимум, это говорит о том, что «русская культура поощряет «прямые», резкие, безоговорочные оценочные суждения, а англосаксонская культура — нет.
Но есть и иное. Несмотря ни на какие времена и обстоятельства, русские ПРАВДА и РОДИНА — очень частотны, например, по сравнению с английскими truth и homeland, по сравнению с подобными словами других языков, — как и всегда это было! — намного частотнее, то есть у нас все так же фантастически в чести.
А это значит, что наши ядерные ценности, нашу культуру, наш язык не так-то просто не то что поменять, но хотя бы попытаться немного изменить.