Владимир ТРОЙНИН

Чудо-юдо рыба-кит

Рассказы о китах

История взаимоотношений человека с китами печальна и поучительна: не одну сотню лет люди истребляли китов — самых больших животных нашей планеты. В настоящее время некоторые из исполинов морей находятся под угрозой полного исчезновения.
Судьба китов давно уже вызывала тревогу. Люди наконец поняли, что жизнь этих огромных и беззащитных животных находится в их руках. В 1946 году организована Международная комиссия по охране китов. В 1963 году запрещен промысел горбачей, в 1965 — голубых китов. Позднее некоторые виды китообразных были включены в КРАСНУЮ КНИГУ. В конце семидесятых годов китобойный промысел был полностью прекращен.
Запрещение промысла китов — факт отрадный. Восстановление их численности позволит людям лучше понять море — ведь и по сей день наши знания о море и его обитателях крайне скудны. Мало мы знаем и о самих китах — научные сведения о них сводятся в основном к обширным трудам о строении их тела, их внутренних органов и к размышлениям о физиологии китов. О повадках китов, поведении и привычках почти ничего неизвестно — ведь судить о жизни гигантов приходилось по тем немногим мгновениям, когда они выходили на поверхность моря. Изучение этих животных позволило установить, что все китообразные делятся на усатых и зубатых. К усатым относятся гладкие киты, полосатики (финвалы, сейвалы, голубые киты) и киты серые, а к зубатым — кашалоты, клюворылые, дельфиновые и речные дельфины.
В течение нескольких лет я изучал китов: на различных поисковых судах побывал во многих морях, работал в тропиках, в Арктике и Антарктике. И теперь хочу рассказать о жизни этих прекрасных животных, чтобы вы смогли оценить их совершенство: силу, красоту и удивительную приспособленность к жизни в плотной, подвижной среде.

Огромные киты всегда казались людям каким-то чудом. Жизнь этих гигантов — от рождения и до смерти — проходит в толще воды. На поверхности моря киты появляются лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. Или, что можно увидеть редко, лежат, отдыхая после штормов. Размеры исполинов огромны: голубой кит средней величины больше самого большого доисторического звероящера! Давно уже нет на земле ни одного животного, сравнимого по величине с китами.
Непонятная, скрытная жизнь, причудливые формы, огромная сила и мощь — фонтаны видны за много километров! Кто это?! Гигантские рыбы?! «Это — чудища, морские дьяволы!»— думали наши далекие предки. И рассказы о чудищах океанов переходили из уст в уста всех народов, связанных с жизнью моря. Основания для фантастических сказок были: в те далекие времена люди чаще, чем в наши дни, встречали китов, а любой кит средней величины много больше длины корпуса кораблей фараонов, судов викингов и первых парусников. Бытовали легенды о чудо-юдо рыбах-китах и у народов русского Севера.
Скорее всего, героями сказок поморов были гладкие киты, которые встречались у берегов Белого и Баренцева морей. Размеры этих китов колоссальны — двадцать метров! Черная огромная гладкая «капля», более шести метров поперек в самом широком месте туловища, хвост величиной с большую комнату крестьянского дома. Так выглядит гладкий кит. Голова у этих китов равна трети длины тела. Если открыть пасть и убрать ряды пластин усов, свисающих с верхней челюсти, — каждый ус от четырех до двух с половиной метров, — то можно въехать в рот киту, сидя верхом на лошади, значит, можно «въехать» и на корабле!
Народная фантазия не намного приукрасила мощь, силу и возможности полярных китов. Проглотить корабли гладкий кит, конечно, не мог (его пища — планктон), а перевернуть небольшое судно ударом хвоста ему ничего не стоило. В одном только ошибались создатели легенд — киты не рыбы, а теплокровные животные, млекопитающие, они выкармливают своих многометровых отпрысков молоком.
Время шло. Люди осваивали моря и океаны. В середине XIX века появились ловкие на волне суда с гарпунными пушками. И первыми жертвами китобоев стали неповоротливые гладкие киты: удачный выстрел, и на лине сорок тонн жира...
А теперь, сколько ни стой на берегу моря, не увидишь уже двойного фонтана.
Многовековая история встреч человека с гладкими китами отражена на страницах множества книг, причем чаще всего присутствуют стилизованные изображения именно гладких китов. И художники из века в век совершают одни и те же ошибки: рисуют китов, поднявшихся высоко над волнами, «оскаливающих усы» и выпускающих фонтаны в виде широкой, изогнутой струи воды. У гладких китов раздвоенные фонтаны! Киты никогда не «оскаливают усы». Они просто не могут этого сделать. Для того чтобы захлопнуть тяжелую нижнюю челюсть, китам приходится под водой ложиться на бок или даже переворачиваться вверх брюхом. Всплывают киты на поверхность уже с закрытым ртом. В тот момент, когда кит максимально поднялся над морем, фонтана уже нет, он развеялся, превратился в легкий дымок. При этом ноздри кита (дыхала) широко раскрыты, он делает вдох.
Люди почти истребили гладких китов, не успев достаточно хорошо изучить этих удивительных и абсолютно беззащитных животных.
Более повезло тем китам, что проводят лето в менее освоенных человеком морях — Беринговом и Чукотском. Очень редко, но и сейчас там можно увидеть этих животных. И мне посчастливилось: я не раз видел, как вскипает море, и чудо-исполин гладкий кит выходит на поверхность, таранит волны и, махнув на прощанье огромным хвостом, опять уходит на глубину.
Если долго наблюдать за китами, не тревожа их, диву даешься их спокойствию и равнодушию ко всему окружающему. Ленивые движения животных кажутся неуклюжими. Но иногда можно увидеть, как стотонный богатырь стремительно выпрыгивает из воды. Однажды буквально из-под носа нашего судна вылетел из воды кит-гигант! Двадцатиметровое, блестящее, черное, как смоль, чудище застыло на мгновение над синевой моря, потом кит перевернулся в воздухе и ударил всем телом о воду. Меня оглушил грохот. Нос судна, где я стоял, залили потоки воды — трехсоттонный СРТ (средний рыболовный сейнер) высоко подняла над морем крутая волна...

ФИНВАЛЫ

Первая встреча с китами принесла мне разочарование. Было это в северных водах Тихого океана.
Восемнадцатисуточный переход сквозь непрерывный шторм измотал людей, и на исходе последнего дня, когда мы вышли в район поисков, на верхнем мостике остались двое: наблюдатель и я.
Судно устало вползало на огромные серые волны, порывистый ветер раскачивал плотную пелену мороси, темные, низко висящие тучи предвещали ненастную и холодную ночь. Помню, я говорил наблюдателю, что годы мечтал и стремился увидеть китов и вот чуть ли не месяц вижу лишь злой и безжизненный океан.
— Есть киты! — он показал рукой правее курса. — Два финвала! Идут в сторону Унимака.
Я взял бинокль, долго смотрел в указанном направлении и не видел ничего, кроме покрытых грязно-белыми прядями волн. А наблюдатель — опытный китобой — все подталкивал меня в бок:
— Да вон же они! Выходят... фонтан!.. второй!
Мы изменили курс, пошли на китов, и через четверть часа я наконец увидел два небольших пушистых, исчезающих быстро под ветром фонтанчика и темные спины китов. Киты спешили — два маленьких жалких комочка жизни, едва глотнув воздух, стремились уйти от ударов стихии на глубину. Вот новый выход, и волны швыряют китов легко и небрежно, и вновь они быстро уходят под воду. Мне казалось: китам неуютно, им плохо, они беззащитны перед мощными ударами волн и сильным холодным ветром. И это гиганты?
В темноте мы вошли в море Беринга, забункеровались в заливе Бристоль и вновь через Унимак ушли в океан. В ту ночь я долго не мог уснуть: видение огромного моря, забавляющегося со всем, что живет в нем, долго не покидало меня.
На следующий день, когда я вышел с рассветом на палубу, море было другим. Я увидел голубую и синюю красоту — океан играл блестящею синевой пологой зыби, в прохладной голубизне неба медленно плыли молочно-белые пряди облаков.
— Идем на китов! — крикнул мне с мостика наблюдатель.
Я поднялся на мостик и увидел фонтаны. Белые стройные гейзеры один за другим возникали из синевы в трех милях от нашего судна.
— Шесть финвалов. Идем к ним уже час, — сказал наблюдатель.
Я быстро прикинул в уме — переложил на километры скорость нашего судна и расстояние, что осталось идти до китов, получилось: фонтаны финвалов видны за двадцать три с половиной километра. Такова сила их легких!
— Будем метить, — сказал я наблюдателю.
Мечение — охота с двустволкою на китов — отняло у нас почти половину дня. И финвалы продемонстрировали нам игру красоты, силы и потрясающей мощи жизни!
Первый же кит в полчаса измотал матроса, стоящего за штурвалом. СРТ наш был «последним из могикан» — с ручным приводом на руль, и разворачивать трехсоттонное судно приходилось силою рук. Стоя на баке с ружьем, я чувствовал, как дрожит под ногами палуба, как напряженно работает двигатель, и видел, как легко, без усилий уходит от нас кит. Он долго кружил у поверхности моря. Я сделал удачный выстрел, когда кит неожиданно вышел буквально в метре от борта судна, и... не заметил никакой реакции кита на удар четвертьметровой стальной «иглы»!
Я с удивлением смотрел на огромное тело кита, спокойно и плавно уходящее на глубину.
Второй финвал был много крупнее первого, длиною почти в полкорпуса нашего судна. И вел он себя иначе. Подпустив нас на сто с небольшим метров, кит «включил» скорость. Четверть часа погони за ним показали, что наши «парадные» десять узлов — сущая чепуха для кита. Поднимая огромные буруны, финвал быстро ушел от нас.
Мы вернулись к остальным четырем китам. И нам потребовалось еще более двух часов, чтобы пометить их.
Заполняя дневник наблюдений после этой «охоты», я не мог унять легкую дрожь в руках — ощущение мощи, именно мощи жизни прикоснулось ко мне.

Киты — великолепный итог совершенствования одной из ветвей эволюции жизни. Каждый из виденных мною финвалов превышал по весу семьдесят тонн и прекрасно владел своим телом. Трудно даже представить себе, сколько задач пришлось решить природе, чтобы создать вот такой многотонный, сложный, великолепно сбалансированный и удивительно приспособленный к обитанию в плотной и постоянно подвижной среде живой «механизм».


НА ПОВЕРХНОСТИ МОРЯ

В жаргоне китобоев есть немало слов, характеризующих кита и его поведение, и слова эти служат одновременно отражением того настроения, что возникает буквально у всех на судне при наблюдении за китами. «Хорошо рассмотрел: два паровоза!» — кричит марсовый. Это значит, что судно идет на гладких китов — к этим китам китобои относятся с подчеркнутым уважением.
Крик: «Справа в трех милях шмыгают две собаки!» — означает, что наблюдатель увидел сейвалов. Выход крупного кашалота вблизи судна всегда вызывает такой возглас: «Ого!.. Богодул!..» И если потом будет сказано: «Все! Дал хвоста! Будем крутиться на пятке», — это значит, что кашалот на час-полтора ушел под воду и выйдет далеко от места заныривания, и для того чтобы вовремя подойти к киту при следующем его выходе, судно должно все это время буквально «крутиться на пятке», а в нужный момент устремиться в любую точку на расстояние в несколько миль.
А что может сказать вам такая фраза: «Над морем бабочки!» Речь идет о горбатых китах: при глубоком заныривании горбачи всегда показывают над водой хвостовой плавник — «бабочку».
Вот еще один возглас: «Бутылки!» — группа бутылконосов поднялась из глубины. «Прямо по носу ходит миночка!» — судно идет на малого полосатика. К этим маленьким — всего десять метров в длину — шустрым китам китобои относятся с нескрываемым чувством симпатии: появление малых полосатиков всегда вызывает на лицах улыбку.
Нужно отдать морю несколько лет, чтобы почувствовать и понять точность и образность жаргона профессионалов. Короткая, точная фраза и выразительный жест того, кто первым увидел китов, помогает мгновенно оценить обстановку: в каждом отдельном случае сближение с китами требует различных маневров и скорости судна.
А как узнать кита и оценить его поведение тому, кто видит китов впервые? Если над морем двойной фонтан, огромное темное бочковидное тело, а при погружении в воду кит показывает широченный, несколько закругленный хвостовой плавник, то можете не сомневаться — перед вами стотонный гигант, гладкий кит.
Если над волнами масса пушистых фонтанов, и при сближении с китами вы ясно видите их огромные угловатые головы коричневого, почти темно-бурого цвета, киты один за другим уходят под воду, и каждый из них в момент погружения высоко поднимает над морем хвостовой плавник, то по морю прошли кашалоты.
Серых китов, увидев один только раз, вы запомните навсегда — они именно серые. Эти киты чаще всего ходят по морю большими группами — от десятков и до сотен голов в каждой.
Если вы увидите кита, который при каждом заныривании сильно горбится и показывает «бабочку», — это горбач.
А вот встречи с голубыми китами, финвалами, сейвалами и малыми полосатиками даже среди китобоев иногда вызывают споры. Для распознавания видов полосатиков нужно запомнить следующее: у голубых китов самый маленький из всех полосатиков спинной плавник, и он «отодвинут» поближе к хвостовой части тела. Эти киты при заныривании самую чуточку «горбят» заднюю треть тела и на мгновение застывают над водой в изогнутом положении, иногда они поднимают над волнами хвостовой плавник.
У финвалов спинные плавники выше, чем у голубых китов, и при заныривании они изгибаются слабо — уходят под воду под небольшим углом. У сейвалов спинные плавники сильно изогнуты, эти киты стремительны, они буквально стелются над водой, совершая движение вперед, они одновременно медленно, почти незаметно для глаза тонут всем туловищем, слегка наклоняясь вперед.
Малые полосатики похожи на маленьких финвальчиков. Наблюдая за полосатиками, конечно, не следует забывать, что голубые киты много крупнее финвалов, почти вдвое больше сейвалов, а малые полосатики чуть не в четыре раза меньше голубых китов.
Все приметы китов, перечисленные выше, — азбука для начинающих. Буквально у всех китов нередко встречается множество индивидуальных отличий — и по внешнему виду, и в манере их поведения. Дважды мне доводилось встречать финвалов, спинные плавники которых были почти такими, как плавники горбачей. И не раз приходилось видеть, как горбатые киты, не горбясь, уходят под воду — манера их погружения в воду удивительно напоминала движения финвалов.
Однажды я наблюдал и такое: гладкий кит выходил на поверхность и уходил под воду очень плавно, поднимался над морем невысоко — движения его и манеры были точно такими, как у сейвала, но только слишком замедленные. Удивление всех было столь велико, что мы отклонились от курса и подошли вплотную к киту. Это оказалась китиха, у которой должен был скоро родиться детеныш.
Иногда встречи с китами заставляют пересмотреть давно устоявшееся мнение об их поведении, образе жизни и привычках.
Группа кашалотов — это всегда киты разного возраста во главе с сильным, матерым самцом. Иногда встречаются группы этих китов, состоящие из кашалотов среднего возраста; иногда собираются в группы самки и молодняк. По всем «китовым законам» старые самцы-кашалоты никогда не собираются вместе — они доживают свой век в одиночестве и не терпят присутствия на «своей территории» кого бы то ни было. И все же в декабре 1963 года в водах Антарктики мы встретили на сравнительно небольшой площади более двадцати стариков кашалотов. Они держались плотными группами, по шесть — восемь китов в каждой.
Что заставило этих «нелюдимов» собраться вместе?
Голубые киты и малые полосатики. Эти киты отличаются друг от друга не только размерами, но и образом жизни: блювалы — киты океанских просторов, малых полосатиков называют китами заливов. У этих китов совершенно различные темпераменты: голубые киты ведут себя очень солидно, малые полосатики проворны, игривы и легки на поворотах. Средняя скорость голубого кита почти равна максимальной скорости, на которую способны малые полосатики. Однажды я наблюдал за голубыми китами, плывущими в сопровождении четырех малых полосатиков. Они плыли буквально бок о бок и вместе уходили за горизонт. Что свело этих столь различных китов?

У МЫСА НАВАРИН

Едва вскроется море Беринга ото льда, к скалистому мысу Наварин быстро приближается широкий фронт фонтанов — это идут серые киты. Киты спешат. Они прошли долгий путь от теплых вод Калифорнии через океан, плыли вдоль берегов южной части Аляски, через пролив Унимак вошли в это море, пересекли его кратчайшим путем и остановились на шельфе, что на десятки километров тянется вдоль пустынного берега. Здесь пища: в зарослях водорослей ползают по дну полчища мелких крабов, застыли на скользких камнях морские звезды, в гуще прядей морской капусты прячутся, поджидают добычу широколобые хищники — бычки.
Не мешкая, киты приступают к работе.
Если глянуть с вершины мыса, можно увидеть такую картину: сотни светло-серых продолговатых тел, покрытых пятнами колоний гнездящихся на них паразитов, выбрасывая тонкие, чуть раздвоенные фонтаны, попеременно всплывают на поверхность моря и вновь быстро уходят под воду. Шипенье фонтанов, гулкие хлопки от ударов хвостов по воде сливаются с шумом прибоя.
Если понаблюдать за одним из китов, можно диву даться его сосредоточенности и целеустремленности! Вдох — заныривание. Через некоторое время на поверхности воды начинает расти пятно мути — это кит, плывя у дна, соскребает с него нижней челюстью все, что попадается на пути. Рачки, водоросли, рыбешки — все идет в его утробу. Вверх всплывают обрывки ламинарий, взбаламученный ударами хвоста ил, кружатся в водовороте медузы, креветки и прочая мелкая живность. Вот кит всплывает. Делает пару-другую вдохов. И вновь уходит ко дну за пищей.
Монотонно — и в штиль и в ветер — происходит вот такое жиронакопление. Киты торопятся — они похудели за долгие дни перехода, а через три месяца им предстоит обратный путь. Там, в тепле калифорнийских лагун, они произведут на свет и будут выхаживать свое потомство.
В полумиле от острия мыса по дну крутобокой и голой пади несет в море холодные воды быстрая речка. В хороший прибой можно увидеть, как в ее устье среди пенных валов катаются по гальке толстые бревна. Это не бревна! Киты вошли в мелководное устье! Пресная вода убивает паразитов — усоногих и прочих рачков, гроздьями висящих на теле китов. А галька, по которой волны тащат китов, соскребает с их кожи больших, размером с хорошую пуговицу, «китовых вшей» (ракообразных) и ломает панцири усоногих.
И не беда, если волна выбросит серого кита на берег (для кита другого вида — это трагедия!). Упершись в твердую основу «подбородком», кит изгибается, образуя тупой угол с вершиной в районе «затылка», подает хвостовую часть тела в сторону моря и так, метр за метром, уходит в воду. Для этой операции нужны сила и ловкость. Ну, а если серый кит будет выброшен валом слишком далеко от полосы прибоя — он будет спокойно лежать в ожидании прилива.
О сообразительности серых китов говорит их реакция на появление косаток. Кто-то первым подает сигнал, и все стадо китов мгновенно замирает — на поверхности моря покачиваются их неподвижные тела. Киты не двигаются до тех пор, пока не уйдут хищники.
А насытившись, серые киты любят поиграть. Вот вертикально к поверхности моря выходит из волн серое чудовище и, застыв на мгновение, без плеска опускается хвостом вниз в глубину. Можно увидеть прыжок: кит вылетает из воды и с шумом падает на волну! Есть среди серых китов и «мастера спорта». Однажды мне довелось видеть настоящий «прыжок Кауфман» — кит совершил над водой почти два оборота вокруг продольной оси!
Вот такова китовая жизнь у берегов хмурых даже в летние дни северных морей тихоокеанского бассейна.

КОСАТКИ

Под ярким солнцем, под синей гладью моря происходила трагедия. Семь против одного! Крупный тюлень-сивуч пытался отбиться от семи разъяренных косаток. Но что он мог сделать?! Хищники «обрабатывали» сивуча вполне разумно. Одна из косаток, схватив его за задние ласты, тянула тюленя в глубину; две крутились перед его мордой — не давали сивучу укусить ту, что топила его; остальные плавали рядом — выжидали. Сивуч задыхался, широко открывал рот — он захлебывался. И вот сразу две косатки набросились на него: одна терзала спину тюленя, другая вмиг откусила один из передних ластов. На воде появились бурые пятна крови.
Все это происходило за бортом нашего судна. И ни крики людей на палубе, ни удары баграми по спинам косаток не прервали деловитой работы китов-убийц.
Да, косатки — страшные хищники. Самые крупные хищники нашей планеты. Их аспидно-черные тела можно увидеть мелькающими над водами во всех морях и океанах. Вспарывая высоким, узким спинным плавником-косой поверхность воды, они взлетают над морем. Косатки постоянно в движении — они ищут добычу. Быстрота, сообразительность и сила — вот что такое косатки. Попробуйте выстоять против стаи таких противников!
Косатки — не акулы. Их не испугаешь хлопками ладони по воде или ударом дубинки по носу. И затравливают они своих жертв весьма расчетливо и хитроумно.
Я был свидетелем такой охоты. Около трех десятков хищников, разделившись на группы по три-четыре косатки в каждой, патрулировали на площади приблизительно в квадратную милю. Они поджидали добычу. И вот на поверхности моря показался маленький кит — чуть длиннее самой большой из косаток — клюворыл. Ближайшая группа моментально пошла на него. Косатки опоздали — не более ста метров было между ними и китом, когда тот ушел под воду, на глубину, недоступную для хищников. Но косатки продолжали упорно крутиться у поверхности моря — они соблюдали дистанцию между отдельными группами ровно такую, что где бы ни вынырнул кит, он окажется вблизи от отряда косаток.
Они «взяли» кита через полчаса, на втором его выходе. Одна из косаток схватила клюворыла за хвостовой плавник и потянула вниз, две другие начали кусать его за голову в районе дыхала — они топили кита, не давая ему надышаться после долгого погружения. Не надышавшись, оставив в пасти косаток часть хвостового плавника, кит ушел под воду. Когда кит всплыл вновь, его уже ожидали не три, а десяток хищников. Они дали ему дохнуть всего один раз — утопили и начали рвать на куски под водой. Только выстрел из гарпунной пушки остановил их — одна из косаток забилась на лине.
Изобретательность косаток, когда им нужно добыть пищу, не имеет предела! В водах Антарктики они устраивают загоны на пингвинов, и некоторым из этих «летающих» под водой птиц не удается вырваться из окружения. Если хотя бы пара косаток увидит одинокого тюленя на небольшой льдине — он обречен. Одна, неожиданно выглянув из воды, испугает его; тюлень со страха шарахнется в воду, там его поджидает вторая косатка. У полярного исследователя Роберта Скотта косатки пытались стащить со льда собак!
Косатки, как и многие из китов, насытившись, начинают играть. И нередко с живыми игрушками! Я трижды видел, как косатки забавляются с котиками. Обезумевший от страха котик поминутно выпрыгивает из воды. Косатки ему помогают — подбрасывают носом. Трюки котика, очевидно, приводят их в дикий восторг — они выпрыгивают рядом с ним. Можно только представить, каково приходится котику, когда пара огромных хищников ни на метр не отстает от него ни под водой, ни в воздухе! Наигравшись, они оставляют «игрушку» — даруют ей жизнь.
А в океанариумах косатки — само понимание и ласка. Еще не было случая, чтобы косатка, живущая в неволе, кого-нибудь цапнула, будь то человек или дельфин.
Значит, хищник не всегда хищник? А может, они понимают, что в бетонных «лагунах» им придется плохо, если они осмелятся показать свой крутой нрав? Кто знает... В открытом море лучше все-таки общаться с косатками, стоя на палубе судна.

ЧТО ПРОИСХОДИТ В ГЛУБИНЕ

На поверхности моря лежит большой кашалот. Его тело похоже на толстое, покрытое коричневой корой, но уже отполированное водою бревно. Кит лежит без признаков жизни, чуть-чуть покачиваясь на волнах. Дрожь прошла по телу кита — кашалот «потянулся» и быстро поплыл поперек волн. Потом он зафыркал — зафонтанировал, показывая над гребнями волн огромную голову, и «дал хвоста» — ушел в глубину.
Через час кашалот всплыл на поверхности и, выпустив не менее тридцати пушистых фонтанов, хорошо провентилировав легкие и надышавшись, вновь круто ушел под воду. Через час повторилось то же самое.
Что влечет исполина туда, на километровую и более глубину, в кромешную тьму, где давление мгновенно может превратить в лепешку любое сухопутное животное?
На этот счет мы можем только фантазировать.
В черной толще соленой воды бесшумно и быстро мелькают огромные фосфоресцирующие блики, яркие силуэты — подвижные тени гигантских кальмаров. Пронзая плотную тьму, кальмары проносятся сквозь скопления планктона. Мириады мельчайших организмов, раздраженные вторжением в их жизнь, вспыхивают ярким огнем и освещают причудливых животных: длинные, плоские, похожие на многометровые полупрозрачные трубки тела, едва угадывающаяся голова посредине, два огромных выпуклых глаза смотрят назад, в сторону вытянутых сильных щупалец, усеянных рядами страшных присосок. Кальмары охотятся на крупных глубоководных рыб и своих сородичей — кальмарчиков поменьше, размером всего с какой-нибудь метр. Вот один из гигантских кальмаров застывает, заполняя водою полость огромного тела. Кальмар готовится кинуться на очередную жертву. Но вдруг он почувствовал, что его нащупал ультразвук — невидимые лучи, что идут от огромной головы, спермацетовой линзы-пушки падающего на него сверху кашалота. Ультразвук слегка оглушил кальмара, он не успел увернуться. Два ряда крепких зубов стиснули его — прижали основание щупалец к твердому небу пасти кита.
И закипел бой! Два чудовища закружились в смертельном танце! Взрывы света в бескрайней тьме на мгновение освещают картину этой титанической битвы: кальмар обвил щупальцами сильное тело кита, присоски впились, всосались в крепкую кожу, клюв терзал голову кашалота, а кит все сильнее сдавливал челюсти, отрывая от тела кальмара щупальца. И вот кит, вырвав два огромных живых жгута, стремительно пошел вверх, туда, где воздух. Две руки-плети с угасающей силой били по телу победителя.
Кашалот шел ввысь, а кальмар планировал на дно — там с ним расправятся лангусты и крабы.
Однажды мне довелось видеть в пасти у только что всплывшего кашалота обрывок щупальца гигантского кальмара. Много раз раздельщики-китобои извлекали из утробы восемнадцатиметровых кашалотов клювы и обрывки щупалец почти таких же по размерам кальмаров.
Кашалоты — сильные и уверенные в себе животные. Они великолепно приспособлены к жизни в толще воды и, если их не тревожить, чувствуют себя прекрасно, вольготно и, попросту говоря, живут, делая все, что им вздумается. Мне не раз приходилось наблюдать удивительные картины их жизни.
...Мы прошли тысячи миль; за кормой остались холодные волны Японского моря, теплая синева субтропиков и жаркий экватор. Мы миновали Зондский пролив — Индийский океан встретил нас ласковым блеском пологой зыби, чистым небом и маловетрием. День за днем китобоец быстро скользил по морю, курс — чистый зюйд.
Далеко по левому борту знойное марево приподняло над горизонтом темную полосу австралийского берега. Над морем парили фрегаты, рыбы-летучки веером разлетались из-под форштевня, белокрылые альбатросы повисали над мачтами и без единого взмаха крыла стремительно уходили в бескрайнюю даль. Идеальная погода. Идеальная видимость. И ни одного кита!
В день, когда мы «подвернули налево» — в сторону моря Дюрвиля, при полуденном солнце китобоец лег в дрейф. Началось выполнение первой станции — измерение температуры воды и солености, взятие проб планктона. Китобои — веселый народ! Гирлянда батометров ушла под воду в сопровождении шутки старпома: «Внимание! Приступаем к изучению условий жизни китов, не увидев и вполглаза хоть четвертинку кита!» И в это время у нас за спиной раздался голос одного из матросов: «Со свиданьицем!» Я оглянулся: в кабельтове от судна уходил вертикально — хвостом в море — крупный самец-кашалот. Минут через пять почти в том же месте кит вновь выскочил из воды: он взлетел перпендикулярно к поверхности моря, поднялся над волнами почти на две трети длины тела, на мгновение замер и ушел хвостом в глубину. Потрясающее зрелище на миг сковало меня, и я поймал в объектив кита слишком поздно — когда проявил пленку, на негативе была видна лишь голова кита.
Кашалоты — мастера на всякие фокусы. Описаны, например, такие игры: целое стадо кашалотов вдруг становится в вертикальное положение, головами вниз, и, выставив над водой хвосты, киты начинают дружно шлепать ими по поверхности. Или в лунные ночи кашалоты собираются в «кучу» и поднимают такой шум, что он слышен на многие мили. Мотивом для таких коллективных игрищ являются какие-то «эмоциональные факторы». За годы работы в море я не раз убеждался, что эмоции и «чувство товарищества» играют большую роль в жизни этих китов.
Однажды к загарпуненному нами кашалоту устремились на помощь все киты, плававшие в радиусе двух-трех миль от места трагедии. Около получаса китобоец был буквально в плену у более чем сотни кашалотов, ближайшие из которых выталкивали из воды смертельно раненного товарища, помогали ему глотнуть воздуха.
Дважды мы встречали группы кашалотов, в которых были только калеки — киты с изогнутой и вывернутой нижней челюстью, киты только с одной половиной или вообще без хвостового плавника, киты кривобокие и горбатые. Похоже, что туполобые «соображают», что неполноценным лучше держаться вместе — легче прокормиться и отбиться от врагов.
Кашалоты — животные полигамные. Чаще всего в море можно увидеть стадо этих китов. И главой такого стада является мощный самец-кашалот. Семья кашалотов представляет собой впечатляющее зрелище: десятки китов деловито и целеустремленно идут за своим вожаком; с шумом моря сливаются утробные звуки — «вздохи» китов; высоко поднимая над волнами тяжелые головы, киты выпускают фонтаны. Вот они надышались и один за другим надолго уходят под воду. Проходят десятки минут — киты всплывают. Можно не сомневаться: хозяева морских глубин расправлялись под водой с кальмарами и глубоководными рыбами.

ВЕСЕЛЫЕ КИТЫ

Этих китов люди называли горбатыми за привычку круто сгибаться перед тем, как уйти в глубину. Китов-горбачей еще лет десять — пятнадцать назад можно было увидеть великое множество. В весенние месяцы горбачи большими стадами приходили из теплых широт в моря, омывающие Курилы и Алеутские острова; в летние дни их можно было увидеть на севере моря Беринга, у атлантических берегов Америки, у берегов Австралии и у кромки антарктических ледяных полей.
Из теплых вод в холодные горбачей, как и других китов, приводят поиски пищи. Преодолев менее чем за месяц несколько тысяч миль, горбачи скапливаются в районах круговоротов, течений и подъемов глубинных вод — здесь планктон и косяки небольших рыб. Шум стоит на таких вот «полях нагула». Изогнувшись круто, показав над поверхностью моря хвост-«бабочку», киты уходят на глубину; там они совершают круговые движения — в широко открытую пасть попадает все живое, что встречается на пути кита. Процедив сквозь плотный ряд усов-пластин воду, захлопнув огромный рот, киты идут на поверхность — сотни пушистых фонтанов взлетают над морем. Так было в недалеком прошлом.
Беспечные и тихоходные горбачи давно стали легкой добычей китобоев. Охотники на китов заметили, что горбачи всегда держатся парами — самец и самка всегда рядом. Их легко отличить друг от друга: как и у всех усатых китов, самка горбача крупнее самца. И первой на линь китобои всегда брали самку — самец никогда не покинет ее в беде.
О богатстве «эмоционального мира» этих китов говорит множество фактов. Приведу лишь один: для горбачей характерна исключительная привязанность самки к своему детенышу — ни при каких обстоятельствах самка не уходит от детеныша в момент опасности. Горбатые киты — заботливейшие родители! Китенка — от рождения и до вырастания усов — они опекают, вовремя кормят, охраняют от хищных косаток.
В привычке попрыгать над волнами горбачам принадлежит несомненное первенство — они чаще других китов совершают полеты над морем. Не зря их назвали веселыми! Легко и изящно сорокатонные горбачи вылетают полностью из воды. Прыгают, как дельфины: уходят головой в воду, перевернувшись в воздухе, ударяются боком о волны или, широко расставив в сторону длинные плавники-«крылья», шлепаются на спину. Иногда один кит совершает до двадцати прыжков подряд! Глядя на такие картины, начинаешь понимать, что не только заботой о пропитании живут эти киты. Вот с десяток китов собираются вместе и какое-то время плывут рядом; отдохнув и «наговорившись», они расходятся и вновь начинают «танцы» над морем. Мне довелось увидеть парный прыжок: два кита дважды бок о бок вылетали из воды! Что это? Ведь никто их не тренировал.
О причинах, побуждающих китов выпрыгивать из воды, существуют разные мнения. Некоторые исследователи считают, что прыжки — это брачные танцы. Есть мнение, что киты выпрыгивают из воды для того, чтобы глушить рыбу. А еще говорят, что одна из причин их прыжков — раздражающие китов паразиты. Я наблюдал немало прыжков китов самых разных видов (к величайшему сожалению, мне не удалось сделать ни одного удовлетворительного снимка кита в воздухе) и осмелюсь сказать, что основная причина взлета гигантов над морем — это ощущение ими избытка сил, это гимнастика, доставляющая китам огромное удовольствие.
Неужели и голубые киты выпрыгивают из воды для того, чтобы глушить планктон? Конечно же, нет! Стопятидесятитонные гиганты резвятся! Мне посчастливилось дважды видеть это фантастическое зрелище.
Горбатые киты — самые сообразительные из полосатиков. Они удостоены китобоями звания «академиков».
Вот среди десятков разных китов в поле зрения китобоев попадает горбач-«академик». И сколько ни крутится китобоец «на пятке», как ни маневрирует, кит выходит в районе кормы судна — там, где нет пушки.
Однажды, было это в районе Алеутской гряды, горбач-«академик» продемонстрировал нам прямо-таки сверхсообразительность и сверхосторожность. Курс нашего судна проходил через участок моря, где крупный горбатый кит ходил по кругу — занимался «тралением» рыбы. Мы не думали подходить к киту и даже немного отклонились от курса, чтобы ему не мешать. Однако горбач оценил приближение судна по-своему. Он сделал огромный круг — зашел за корму нашего судна и добрые полчаса шел у нас за спиной. Мы легли в дрейф — нам необходимо было выполнить гидрологические работы. Остановка судна привела горбача в замешательство: он выходил то слева, то справа, бестолково крутился почти под бортом и совершал самые замысловатые маневры. Затем сообразил, что его противник не двигается, и дал деру со скоростью, на какую только был способен.
Этот случай подтвердил мое мнение о том, что горбачи-«академики», заходя за корму преследующего их судна, ориентируются на шум от работы винта, ведь они просто не могут рассмотреть стоящую на носу китобойного судна пушку.
Охота на горбачей сейчас под запретом. Восстанавливается численность «веселых» китов. Есть уже сообщения о небольших скоплениях горбачей в Северном полушарии. Будем надеяться: настанет время, когда веселые игры горбатых китов вновь оживят океан.

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

Однажды случилось так, что нам пришлось лечь в дрейф в одном из проливов, соединяющих Берингово море с Тихим океаном. На море уже опускались сумерки. Ветер и волны несли судно в северном направлении, по обоим бортам от нас горизонт закрывали пологие темные треугольники островов.
Ушел я в каюту, однако спустя четверть часа вдруг обратил внимание, что шум моря усилился и характер его изменился: в общее монотонное, привычное слуху шипение волн вкрались какие-то сильные посторонние звуки. Поднялся на мостик и увидел необыкновенное зрелище: через пролив проходило несколько тысяч косаток! Они шли по морю беспорядочной огромной толпой. Я стоял на  мостике и буквально кусал себе локти: мне представился случай сделать редкий снимок, но это было уже на исходе дня — арьергардная часть отряда косаток прошла мимо нас в темноте.
Через несколько дней, когда мы лежали в дрейфе северней острова Нунивак, в пяти милях от нас прошли в северо-западном направлении несколько сотен серых китов. И опять мы не могли сдвинуться с места, и только бинокль помог мне рассмотреть, что эти киты шли по морю не так, как косатки, — они плыли широким фронтом.
А в третий раз, когда я наблюдал за переходом группы финвалов, у нас не было возможности подойти к китам — мы стояли «привязанные» к километровой гирлянде приборов, опущенной за борт. Финвалов же было более полусотни, шли они очень быстро и выходили из моря плотной группой — буквально плечом к плечу.
Не повезло мне и еще раз. Это было в Антарктике. С высокой кормы базы, идущей на сбор добытых за день китов, я наблюдал, как многие тысячи малых полосатиков выпускали фонтаны у самой линии горизонта.
Но что значит — не повезло? Встреча с китами, собравшимися в одну очень большую группу и идущими по каким-то своим делам, — случай редчайший! Мне приходилось работать с человеком, который отдал китобойному делу более четверти века и ни разу не видел ни одного большого стада китов, совершавших переходы.
Для чего киты совершают многодневные переходы по морю? Основная причина — поиски пищи.
Все виды китов совершают и так называемые сезонные переходы: с наступлением лета киты уходят из теплых вод на север (в Южном полушарии — на юг), а с приближением холодов вновь возвращаются в воды тропиков и субтропиков. Киты совершают такие тысячемильные переходы не только в поисках планктона и рыбы, но и для того, чтобы в более теплой воде вырастить молодняк — у новорожденных китов жировая прослойка невелика, и они могут замерзнуть в холодном море.
Причины переходов китов, в общем-то, ясны и достаточно хорошо изучены. А вот как удается китам, находящимся друг от друга за сотни и тысячи миль, «договориться» между собой, чтобы собраться вместе и отправиться путешествовать? По какому сигналу и как собираются несколько тысяч косаток? Какова роль предводителей в таких огромных стадах и есть ли они? И как киты ориентируются во время длительных путешествий?
Последний вопрос самый трудный из всех, и однозначный ответ на него пока не получен. Ведь океан однолик — в толще воды не за что «зацепиться», чтоб сверить курс. И тем не менее бродяги морей, самцы-кашалоты, с исключительной точностью выходят на банки — в районы высоких подводных гор, где много кальмаров и донных рыб. Малые полосатики, пройдя многие тысячи миль, ежегодно приходят в свои любимые бухты. Голубые киты много дней идут по прямой и всегда точно выходят на «пятна» планктона.
В выбранном направлении киты идут кратчайшим путем — по прямой. Об этом говорят наблюдения за «ходовыми» китами. «Ходовыми» китобои называют китов-одиночек или небольшие группы китов, идущих в каком-либо направлении. Мне доводилось идти за «ходовыми» финвалами — мы шли, соблюдая значительную дистанцию, шли, не тревожа китов. И результат наблюдений всегда был один: рысканья в стороны от «генерального курса» у финвалов всегда были минимальны.
Как чувствует кит направление? Почему его не сбивают с курса ни волны, ни ветер, ни течения? На эти вопросы ответа пока нет.