Работы художника Виктора ТИХОМИРОВА

Передумал на войну идти. Х., м., 80х100, 1996 г.

Автопортреты в виде героев. Чапаев. Котовский. Махно. Х., м., 75х150, 1986 г.

Афиша к кинофильму «Чапаев-Чапаев»

Автопортрет «Неприятный субъект». Х., м., 70х50, 2000 г.

Метель. Х., м., 200х300, 2004 г.

Александр БРЕЙТМАН. Komsomolsk mon аmour, история фильмографии о Городе юности

Тамара САВЕЛЬЕВА. «Миф всегда созидателен», интервью с санкт-петербургским художником Виктором Тихомировым

Александр БРЕЙТМАН

Komsomolsk  mon amour*

История фильмографии о Городе юности

Фильмография Комсомольска-на-Амуре на первый взгляд не поражает воображение. Так ли это? Перелистаем страницы истории города.
В 1935 году А. Довженко, побывавший на дальневосточной земле и пораженный грандиозностью замысла создания города будущего на берегу далекой реки Амур, ставит «Аэроград».
В 1938 году на экраны страны выходит «главный» фильм о городе юности — «Комсомольск» С. Герасимова.
В 1959 году на волне хрущевской «оттепели» появляется телевизионная версия пьесы А. Арбузова «Город на заре» Е. Скачко и Е. Симонова.
В 1965 году на Дальневосточной студии кинохроники двумя молодыми операторами Г. Лысяковым и И. Мирным снимается документальная лента «А девушки все едут…»
В 1981 году Б. Савченко по роману В. Кетлинской «Мужество» снял одноименный телесериал.
И, наконец, в 2005 году группой канадских документалистов создается «KOMSOMOLSK MON AMOUR».
Но если учесть, что сегодня в России зарегистрировано тысяча сто восемь городов, а родословная многих из них насчитывает от пятисот до тысячи лет, то для города, название которого до 1932 года вообще не было внесено даже в самые подробные географические атласы, четыре игровых и два документальных фильма — список более чем впечатляющий. Да и в целом, в стилистике советского прошлого, Комсомольск-на-Амуре овеян славой буквально с первого палаточного колышка: о нем писали книги, слагали стихи, создавали фильмы, ставили спектакли. Так, будучи секретарем Союза писателей СССР, Александр Фадеев организовал несколько групповых поездок писателей, дважды (1933, 1934) побывал в Комсомольске и принял участие в организации городского литобъединения.
Девять лет прожил в Комсомольске, собирая в пеших и водных путешествиях материал для своей будущей книги «Амур-батюшка», Н. Задорнов. А удостоенный Государственной премии СССР роман «Далеко от Москвы» В. Ажаева, отбывавшего срок на строительстве «старого БАМа», был впервые опубликован в журнале «Дальний Восток» в 1946 году. О встрече с А. Твардовским, М. Лукониным, Э. Казакевичем и другими рассказал в своей книге «Хождение за горизонт» Г. Хлебников. По истории города и о его людях им написано более двадцати книг. В мае 2007 года Комсомольской писательской организации было присвоено его имя. Таким образом, для кинолетописи города был возведен серьезный фундамент.
«Комсомольск» С. Герасимова, чье имя сегодня носит ведущий киновуз России — ВГИК, — главный в комсомольской киноэпопее. Целое созвездие тогда еще молодых актеров, занятых в фильме — Г. Жженов*, Н. Крючков, П. Алейников, Л. Кмит, Т. Макарова… — стали любимцами всей страны. Вместе с лентами «Семеро смелых» (1936) и «Учитель» (1939) фильм составил своеобразную трилогию, своего рода героический эпос страны победившего социализма: «… работа и быт увидены здесь как героизм, они пронизаны ощущением героических свершений… и в этом… рождается ощущение нового, коммунного быта»*.
В 40–50-е годы в театрах страны активно ставится пьеса А. Арбузова «Город на заре» (1941), а 10 мая 1959 года состоялась телепремьера одноименного фильма-спектакля Е. Скачко и Е. Симонова с не менее (чем у С. Герасимова) звездным составом актеров: А. Абрикосов, А. Граве, М. Ульянов, Ю. Яковлев, Ю. Борисова и др. Фильм, созданный в первые годы хрущевской «оттепели», проникнут романтическим пафосом созидания и веры в торжество идеалов первых лет революции.
В 1981 году на телеэкраны выходит семисерийный фильм Б. Савченко «Мужество». В самые «застойные» советские годы была сделана очередная попытка рассказать о духовном мире и энтузиазме строителей нового города. Успеху сериала способствовало участие Б. Ступки, А. Галибина, С. Подгорного и совсем тогда еще молодых красавиц И. Алферовой, Н. Андрейченко, Е. Драпеко.
Названные игровые ленты — из, что называется, официального списка, со всеми особенностями своего времени. А вот о двух документальных лентах хотелось бы поговорить отдельно.
Репрессированный и отсидевший в сталинских лагерях два года один из соавторов сценария «Комсомольска» Н. Кладо (его имя тогда было удалено из титров) вновь приехал в 1963 году в творческую командировку на Дальний Восток. Результатом его работы становится документальный сценарий «А девушки все едут…». По инициативе автора съемки были поручены хабаровским документалистам Г. Лысякову и И. Мирному. Так случилось, что этот фильм стал режиссерским дебютом молодых операторов. Законченный в 1966 году фильм был одобрен редакционной коллегией Госкино, а вот тогдашний зампред комитета по кинематографии чуть не положил его «на полку». Дело в том, что бдительный чиновник увидел в журнале «За рубежом» фотографический снимок океанского лайнера, на борту которого в плохо еще освоенную Австралию прибыло несколько сотен женщин. Подпись под снимком гласила, что многочисленные и одинокие австралийские мужчины, добравшись до женщин вплавь, вмиг «разобрали» их по своим пустующим хижинам. Усмотрев в некоторых эпизодах фильма сходство с австралийским «безобразием», ретивый зам решил для подстраховки «не пущать». Вечером того же дня расстроенный Лысяков встречает на площади им. Ногина недавно еще работавшего на Дальневосточной студии, а теперь только что вернувшегося со съемок на Кубе, А. Косачева. Задетый за живое мытарствами коллеги, Косачев ведет последнего прямо в ЦК ВЛКСМ. В итоге фильм с безущербным для него посвящением XV съезду ВЛКСМ был показан делегатам съезда. Фильм в итоге пошел по стране, а его авторы получили устную (?!) благодарность от комсомольских руководителей.
Фильм Лысякова и Мирного симпатичен отсутствием ложного пафоса и обязательных для советских лент идеологических клише. В нем нет упоминаний о решающей роли партии и комсомола, зато есть неподдельный интерес к индивидуальному человеку. Авторы фильма в дополнение к литературному сценарию предложили оригинальный ход: познакомились на вокзале еще до официальной регистрации с одной из девушек, приехавших в Комсомольск «строить судьбу». Началась съемка: каков город при самом первом знакомстве «глазами» вновь прибывшей (а девушки все едут…)? — снежно и промозгло, серо и слякотно, дым труб и озабоченные лица спешащих прохожих… С вокзала маршрут известен — в горисполком для трудоустройства. Камера снимает неотрепетированный разговор Марии Леонтьевны Дорышевой с «новенькой»:
— Понравился город?
— Откровенно, не очень. Серовато.
Из воспоминаний Марии Дорышевой, хетагуровки первого призыва, начавшей в девятнадцать лет «карьеру» первостроителя, Василия Кирилловича Ткачева, поведавшего современным школьницам в белых фартуках о прибытии теплохода с девушками (эпизод, так напугавший высокого московского чиновника) — тогда он и «нашел» свою будущую жену, с которой прожил уже более тридцати лет, у других старожилов постепенно прорисовываются подлинные человеческие судьбы… Вот рассказ комсомольского секретаря о письме юной особы, мечтающей после окончания школы приехать на работу в «город юности», и о том, как пытался отговорить ее от необдуманного шага. А вот и сама эта девушка, разысканная авторами фильма. Ее судьба сложилась. Она — шофер. Уже несколько лет работает на стройках Комсомольска, Амурска и Солнечного.
В финале фильма мы слышим закадровый голос Н. Кладо: «Как и тридцать лет назад идет наступление на тайгу: строят Горный, Солнечный, Амурск… а девушки все едут, едут… из хороших городов. Едут строить свою жизнь, свою судьбу».

В документальной ленте Лысякова и Мирного противоречия героического мифа о городе будущего и отнюдь не героической повседневности лишь только обозначены (не будем забывать, что снимался фильм уже в постоттепельное время).
В работе же канадских документалистов «KOMSOMOLSK MON AMOUR» этот конфликт, ясно обозначенный двойной экспозицией закадрового голоса и бегущей строки, — драматургическая основа фильма, представляющая комбинацию текстового куска из фильма «Город на заре» и авторских комментариев:
«Комсомольск-на-Амуре находится на четыреста километров севернее Хабаровска на российском Дальнем Востоке. Раскинулся на берегу могучей реки Амур, длина которой на семьсот километров превышает длину Миссисипи. Изначально этот регион был домом нанайцев. Но город с его населением в двести семьдесят тысяч жителей помнит себя буквально вознесенным из таежной глуши в 1933 году. Город официально был основан бригадами комсомольцев-энтузиастов, за которыми следовали стройбаты, отряды добровольцев и наемные рабочие».
«Темная часть истории рассказывает об ином: «город на заре» или «город юности», как его называли, и его промышленная инфраструктура не могли быть построены без принудительного труда огромного количества заключенных, громадной системы дальневосточных лагерей. Это две версии истории — заря и тьма, энтузиазм и репрессии — продолжают соперничать за место в памяти Комсомольска».
«Сегодня, более чем через 15 лет после конца существования Советского Союза, на смену «первостроителям» пришло новое поколение. Некоторые дети и внуки утопической эпохи мечтают покинуть этот город в поисках лучшей жизни. Другие, такие как группа авангардного театра КнАМ, видят в городе на краю света свой дом. Его будущее, как и прошлое, дает возможность продолжать гордиться принадлежностью к уникальному коллективу людей, которые участвовали и продолжают участвовать, несмотря на все сложности, в строительстве и выживании «города на заре». Комсомольск на руинах социализма — это, по сути, продолжение романа с надеждой…»
Фильм состоит из трех новелл. Первая из них — «Город на заре».
Взмывает в небо запущенный кем-то малиновый змей — мы видим панораму улиц с высоты птичьего полета… Рассказ писателя Геннадия Хлебникова, прибывшего в Комсомольск со второй волной мобилизации в 1934 году: «…Города еще не было, достроили барак, готовились к зиме…» Слова ветерана звучат в монтажном соединении с кадрами из фильма С. Герасимова «Комсомольск»: молодые веселые люди, прибытие первого парохода, песни, энтузиазм, уверенность в будущем…
В мае этого года исполнился восемьдесят один год со дня прибытия на берега Амура комсомольцев первого призыва. Уже прошло более двадцати лет, как прекратил существование Союз Социалистических Республик, а согласия относительно соотношения энтузиастов и пронумерованных зэков так и не найдено — до сих пор нет на комсомольской земле памятника последним.
«Город на заре» — это еще и «Город заключенных». Таково и название второй новеллы фильма.
Историка Марию Кузьмину, председателя Комсомольского объединения «Мемориал», власти города не жалуют. И это понятно: написанная ею «черная книга», где скрупулезно собраны сведения о жертвах Комсомольсклага, разворачивает идеологически зашоренное и мифологизированное сознание в сторону правды. Из рассказа Марии Кузьминой: «Комсомольск-на-Амуре был центром лагерной системы на ДВ. (На экране — панорама дома, где размещалось Главное управление Дальневосточного Гулага, дома, школы, построенные заключенными…) Более двадцати тысяч пронумерованных граждан тоже строили этот город комсомольской мечты»*.
В попытке внести «философскую ноту» в осмысление происходящего авторы обращаются к спектаклю КнАМа по мотивам рассказа Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека». «Смешной человек» вопрошает со сцены и зрителей спектакля, и нас, зрителей фильма: «Почему человек так любит разрушение и хаос? (и далее — горестные заметы из русской жизни)… тут дети становятся преступниками… бродяжничество есть наша национальная болезнь, преступная привычка и даже страсть…»
Экзистенциальный трагизм вопрошания несколько смягчается в неумелых и искренних строчках поэмы «Счастливое детство в стране большевиков» самодеятельного поэта Федора Болтова, прибывшего в Комсомольск в 1933 году вместе с репрессированными родителями:

Пройдут года, меня не будет —
Так нашу жизнь Господь создал,
И чтоб о ней узнали люди,
Стихи я эти написал.
В них рассказал я только правду:
За что отец в тюрьму попал,
И как я с братьями в деревне
В труде голодном опухал…

Третья новелла фильма — «Город юности» — может быть понятна как попытка разрешения конфликта города на заре и города заключенных.
Опять на экране лица молодых комсомольчан. Они пытаются ответить на вопрос: хорошо ли быть не как все? и хотят ли они быть не как все?
(В перебивку — кадры из «Города на заре»: комсомольское собрание о будущем городе; об установлении памятника Фоме Кампанелле.)
Вот ответы школьников и студентов:
— раньше жить было легче, но сейчас — прогресс…
— большинство хотят быть как все... но хочется быть собой…
— хорошо, что в городе есть места, где можно себя реализовать…
Последний ответ — своего рода мостик к КнАМу. Молодые студийцы благодарят театр за то, что помог обрести смысл, интересное дело, спас от одиночества, депрессии… а это «круче», чем «Фабрика звезд»…
Далее из интервью с художественным руководителем КнАМа Татьяной Фроловой:
— Иногда просто нечего есть и это при том, что театр получил международное признание и регулярно приглашается за рубеж для участия в фестивалях. И что же должно произойти такое, чтобы власти наконец обратили внимание на тех, кто создает, как говорят сегодня, реальный позитивный имидж города?.. Но когда слышишь, что говорят молодые люди, то понимаешь, для чего живешь… Это их опыт на всю жизнь… они — свободные…
В финальных кадрах фильма — дети… дети… дети на улицах и площадях Комсомольска. И в этом — надежда.
Несколько фильмов, и особенно последний, о непростой судьбе Комсомольска. Есть ли будущее у города, созданного как огромный военно-промышленный комплекс? Авиационный завод, судостроительный завод, сталелитейный завод… Вопросы конверсии «оборонки» — за пределами фильма. Но если невозможно или очень сложно сохранить заводы, то, что тогда — медленное умирание? Но ведь не металлом же единым жив человек!
В городе есть молодежный театр КнАМ, давно ставший неформальным культурным центром Комсомольска.
В городе существует наука и образование. Так, при КнАГТУ упорным трудом создана кафедра культурологии, до недавнего времени успешно выпускавшая специалистов-культурологов; там же создан Совет по защите диссертаций на соискание ученых степеней доктора философских наук и культурологии. На сегодня они и есть градо- и культурообразующие предприятия города. И их нужно обязательно сохранить. Для этого требуется лишь добрая воля власть предержащих и минимум (в сравнении с заводами) бюджетного финансирования. И, может быть, тогда прав окажется Ф. Тютчев, написавший еще в позапрошлом веке:

«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять любовью, —
А там увидим: что прочней.

* В игре слов Комсомольск-на-Амуре и KOMSOMOLSK MON AMOUR (так был назван фильм документалистов из Канады) автор увидел возможность выразить глубокую привязанность и обеспокоенность судьбой города, возникшего на дальних рубежах России.
*Г. Жженов, добираясь поездом к месту съемок, разговорился со случайным попутчиком-иностранцем. По окончании же съемок свято верившего в идеалы коммунизма Георгия арестовали по обвинению в шпионаже. В колымских лагерях он провел 17 лет.
* В 1967 году на празднование 35-летнего юбилея города был приглашен С. Герасимов. В этом же году в Хабаровске начинает действовать, по сути, единственное общественное неформальное объединение — киноклуб «Киноглаз». Будучи почетным гостем «Киноглаза», «генерал» советского кино становится своего рода крестным отцом Хабаровского киноклуба (из интервью с бессменным президентом «Киноглаза» Э. М. Корчмаревым).
* По сведениям М. Кузьминой, в 1937 году комсомольцы хотели установить памятник погибшим на трудовом фронте товарищам. Инициатива комсомольцев не получила поддержки «сверху». Последовал запрет.

Тамара САВЕЛЬЕВА

«Миф всегда созидателен»

Интервью с санкт-петербургским художником Виктором Тихомировым

Человек, которого мы собираемся вам представить, хорошо известен в Санкт-Петербурге и в той части нашей страны, которая расположена до Уральских гор. А чуть дальше, скорее всего, малознаком. В 2010 году в Санкт-Петербурге вышла его очередная книга «Чапаев-Чапаев», в которой он традиционно выступил не только как автор, но и как художник-оформитель.
— Виктор Иванович, не кажется ли вам, что определение художник-оформитель тесно для вас?
— Художник-оформитель — это узкая специализация. Я-то художник самого широкого профиля. В данном случае я — иллюстратор. Помимо самообразования, которое не прекращаю по сей день, я окончил ЛВХПУ им В. И. Мухиной (Ленинградское высшее художественно-промышленное училище, ныне Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия — Ред.), где проучился семь лет. Преподавать я начал с первого курса, сперва детям, после вел изостудию, и это, конечно, лучший способ постижения сложностей и тонкостей изобразительства.
— Обычно с годами у художника исподволь выкристаллизовывается собственная тема.
— Я никогда не искал темы, поводом же к созданию изображения может послужить все, что угодно, тем на каждом шагу пруд пруди. Настоящим поводом всегда является впечатление определенной силы. Это может быть женская фигура, природное явление, обычный предмет... Возможно, потомки, если заинтересуются и перелистают мое «наследие», выведут и «тему».
«Стиль» же я считаю способом маскировки собственного ничтожества, поэтому никогда не стремился к «стилю». Стиль должен явиться сам. Не случайно в 50-е годы слово «стиляги» прилипло к молодым людям, преимущественно презираемым в обществе.
— А вы не сталкивались с подражателями?
— Я не сталкивался с попытками мне подражать. Ученики всегда на первых порах подражают и даже копируют работы мастеров, но это недолго длится и является распространенным методом освоения навыков рисования и живописи. И я некоторое время копировал и пытался имитировать импрессионистов, даже Петрову-Водкину подражал. Позже пытался следовать манере некоторых своих наиболее авторитетных товарищей. Индивидуальность складывается сама по мере перехода количества в качество.
— Для профессионального художника, несомненно, важна площадка, где он выставляет свои работы.
— Я не раз выставлялся в Русском Музее. Это было и с группой «митьки», и в тематических выставках РМ вместе с классиками, такими как Куинджи, Айвазовский — «Зима в Русском искусстве», «Небо в Русском искусстве», «Вода в Русском искусстве» и др., всех не упомню. Года три назад состоялась моя персональная выставка живописи в РМ «Энергичная Лирика» с огромными шестиметровыми холстами в сочетании с совсем маленькими.
— Вернемся к книге. На обложке книги «Чапаев-Чапаев» в аннотации написано: «Виктор Тихомиров — талантливый художник, кинорежиссер, журналист — известен не только в своем родном Санкт-Петербурге. Нет ничего удивительного в том, что этот разносторонний человек является, ко всему прочему, и одаренным писателем». С чего началась тяга к слову?
— Тяга к слову от мамы-учительницы, в детстве очень много читавшей мне вслух и научившей меня бегло читать в четыре года. Рывком было писание писем из армии (около полутора тысяч). Судьба посылала друзей, любивших книги, обсуждавших и цитировавших излюбленные места. Принято было соревноваться в сочинительстве историй и стихов. Позже появились рассказы, поначалу тоже вполне подражательные, и сочинительство не прекращается и по сей день. Друзья вовлекли в газетно-журнальную деятельность. Написано более тысячи статей, в основном на темы культуры.
Я неплохо отношусь к моей первой более-менее крупной вещи «Золото на ветру». Она написана грубо, и сюжетная нить слабовата, но зато свежо и энергично. Сейчас вроде совершеннее и умственней, но боюсь не так бодро выходит. Однако надеюсь, что художественный уровень не снизился. Своими учителями считаю Н. Гоголя, А. Платонова, М. Булгакова, Ф. Достоевского, Н. Лескова и до некоторой степени В. Набокова.

В книге «Чапаев-Чапаев» рассказана вполне реалистическая история, в которой герой Гражданской войны Василий Иванович Чапаев, лихой комдив и рубака, не погибает в реке Урал, а самым естественным образом остается жить. Это уже интересно. Читаем дальше, в предисловии к книге Борис Гребенщиков предупреждает, что «за каждой страницей, которую вы прочитаете, будет стоять живой автор». Каков он, живой автор? Попробуем разобраться. В перерывах между съемками фильма по представленной книге, когда в загородном доме ночевала большая ватага ребят — участников съемок, удалось «поймать» Виктора Ивановича и продолжить интервью с Тихомировым-писателем.

— В издательстве «Амфора» ваша книга вышла в необычной для современного читателя серии «Библиотека советских приключений».
— Название серии «Библиотека советских приключений» придумана мной в подражание детективной серии «Библиотека военных приключений» пятидесятых годов, очень популярной, особенно среди мальчишек. Тогда же многие книжки серии были с успехом экранизированы. Я случайно заметил, что в «Амфоре» было выпущено еще несколько книг, как бы из этой серии, и оформлены они были так же, как и «Чапаев-Чапаев».
— Вы определили жанр вашей книги как поэма.
— Мне показалось, что это крупная поэтическая форма, поскольку сочинительские механизмы работали те же и так же, как при сочинении стихов, то есть максимально образно, лаконично, с концентрированным содержанием. По крайней мере, я к этому неустанно стремился, надеясь, что и у читателя включатся механизмы восприятия те же, что и при чтении стихов. Тогда можно обращаться к сочинению сколь угодно много раз, и не надоест.
— Тут я могу сказать о своем ощущении от чтения вашей книги. В какой-то момент мне показалось, что это сказка о «...Мальчише-Кибальчише», потом припомнилась «Республика Шкид», где-то забрезжили «Неуловимые мстители». Подкупала ритмика и легкость письма, образность и осязаемый мальчишеский задор. Я уже не говорю о полете фантазии и пересечений во времени. Невольно захотелось узнать, были ли прототипы у главных героев?
— Прототипов конкретных живых не было, разве что я сам вдруг да окажусь всех героев прототип (читатель, обратите на это внимание). Образы же героические, помимо придуманных, взяты и разработаны из уже созданных до меня литературных и кинообразов, что делает весь замысел смахивающим несколько на постмодерн.
— Приведу небольшую цитату из вашей книги: «Время никогда не стоит на месте. Даже по каким-либо причинам отстав от идущего вперед, время продолжает идти своим ходом, но параллельным образом. Если кому-либо удавалось уловить совпадение этих движений и проскочить в параллельное время, то он оказывался как бы в прошлом, а проскочив назад — опять в настоящем... «День сурка», «Зеркало для героя», «Гости из будущего» и прошлые «Пришельцы из прошлого» наводнили произведения».
Надеюсь, мы заинтриговали читателей. Но вернемся к интервью. Что стало побудительным толчком к написанию книги?
— Все «толчки» к созданию чего бы то ни было посылаются с небес (вот так-то!). Надо только не зевать. Мало того, эти толчки копятся всю жизнь у авторов и только ждут воплощения. Лично у меня изрядный запас. Хватило бы жизни.
— Стало быть, эта работа — собственный многоликий портрет (отсылаю читателей к началу интервью и словам Бориса Гребенщикова.)
Когда я читала книгу, мне казалось, что написанное вами — ностальгия по ушедшему времени, а возможно, и желание почудить.
— Ностальгия — очень продуктивное чувство. Оно пробуждает в человеке жадный интерес к истории, одновременно со стремлением ее мифологизировать и даже повернуть вспять. Реальная история всегда содержит слишком много корысти, предательства, жестокости и прочей низости, а миф — возвышенные чувства и мотивы поступков. Миф всегда созидателен. Чудаковатость мне несвойственна. Юмор же, надеюсь, вполне присущ. Есть еще ощущение некоей миссии описать это ушедшее время.
— Пока ваши актеры, умаявшись на съемках, мирно спят, давайте поговорим уже о фильме. Ведь в данном случае вы в одном лице автор книги, художник-оформитель (о чем мы уже поговорили), автор сценария и режисер-постановщик. В последней ипостаси с чего вы начали?
— Я начал со сценария. Это как очень подробный и развернутый план литературного сочинения или кинофильма. Сложности зависят от уровня сложности поставленных задач, то есть от уровня развития личности автора, о котором судить читателю. Так что одинаково все сложно, и на этапе замысла, и в процессе воплощения. Тут можно долго говорить, важно когда-то перейти от слов к делу. А «кто начал, тот не начинающий».
— Ваши первые опыты в кинематографе.
— Первым опытом была работа художником на учебном фильме моего одноклассника Саши Карпушева о работе пожарных. Не помню даже названия. После я присутствовал на съемках и участвовал в трех картинах Алексея Учителя. С Володей Шинкаревым написали сценарий художественного фильма «Город» и полнометражного мультфильма «Митькимайер», а дальше пошло авторское кино.
Главная проблема любого кинематографиста — что снимать? То есть сценарий. Каждый непрочь примерить на себя звание кинорежиссера, но есть ли у этого человека что сказать? Важно ли это настолько, чтобы отнять у большого числа зрителей час или два времени их жизни? Сегодня съемочная техника доступна каждому, стало быть «дело за малым»...

Еще одна встреча с Виктором Ивановичем Тихомировым состоялась через год, уже в период озвучания картины.

— Каковы были критерии отбора актеров? Как соотносились литературный образ и реальная объемность героя?
— Актер своей личностью в жизни или в предыдущих работах на сцене или экране должен «срезонировать» с образом, придуманным автором. Поэтому выбор не всегда падает на профессиональных актеров. К тому же, иные личности способны так сильно дополнить образ, что и авторскую фантазию превзойти и изумить. Им — и главные роли. В моей картине так и есть.
— Кто из актеров наиболее соответствовал вашему видению образа?
— В наибольшей степени оправдали надежды Тарас Бабич (комиссар) и Иван Охлобыстин (Чапаев). Жаль, что формат не позволил развернуть эти образы еще шире. Актерские дуэты скреплялись по большей части монтажно и на озвучании. По не зависящим от меня причинам (невозможности, к примеру, собрать всех вместе в одно время, в одном месте). Наиболее порадовали актеры-дети: Настя Серова, Ангелина Шалагина. Наталья Тихомирова (Раиса Шторм) переиграла нескольких профессиональных актрис еще на пробах и убедила взять ее. Мне-то не хотелось семейственность разводить.
— Работа актеров, это правда, видна, а вот с другими членами съемочной группы все обстоит иначе. Расскажите о задаче, которую вы поставили перед композитором.
— Композитор должен прочувствовать весь замысел и визуальную его часть и сделать предложение, от которого нельзя отказаться. Поэтому часть музыки, помимо авторской (Дмитрий Дроздов, Владимир Волков, Вячеслав Гайворонский), взята из уже написанных произведений, включая классику, современный джаз и т. д. Есть и неизъяснимые источники. Откуда ни возьмись является нужная музыка в нужный момент (акцентируем внимание читателей на этом).
— В книге «Чапаев-Чапаев» переплелось не только время, но и сюжетные линии. Не обошлось, наверное, и без «обрезаний». От каких сюжетных линий пришлось отказаться и почему?
— Кино — это визуальная форма искусства, некоторые вещи в себя не впускающая, иногда просто из соображений ритма. Она ограничена временем сеанса, ее нельзя произвольно пересматривать частями (только если зритель один). И это синтетическая форма, соединяющая усилия талантов многих участников. Поэтому что-то не вмещает форма, и, бывает, приходится что-то досочинить или переделывать на ходу. Слишком разветвленный сюжет для одной серии. Ну и причины материальные обременяют. Не дают развернуться.
— Когда выйдет фильм и где его можно будет посмотреть?
— Картина практически готова. Показывать будет тот, кто купит права и когда сочтет нужным. Премьеры, фестивали и домашние просмотры — само собой.
— Где снимался фильм и кто был главным оператором, еще одним «талантом, соединившим усилия многих участников»?
— Снимали на природе в Ленинградской области, в городе Санкт-Петербурге, в моей мастерской и на даче. Главный оператор — легендарный и многократный лауреат кинематографических премий Сергей Юриздицкий. Он снимал все первые фильмы Александра Сокурова «Одинокий голос человека», «Скорбное бесчувствие» и другие. В прошлом году получил приз на фестивале за лучшую операторскую работу в фильме «Элизиум».

Не знаю, как вам, но мне показалось, что герой нашего интервью частенько ссылался на неизъяснимое влияние извне и некое провидение в творчестве. Это прекрасно и показательно, ибо без свободного полета фантазии и вдохновения состояться в нескольких видах искусства, как это случилась с героем нашего интервью, просто невозможно.