H X M

Публикации

Подписаться на публикации

Наши партнеры

2012 год № 4 Печать E-mail


Виталий КАСЕЦКИЙ

Джек

 

 

Перед рассветом снег повалил густыми пушистыми хлопьями. Кочура, стоя у двери избушки, с досадой думал о том, как лучше выйти ему к верхнему зимовью, где должен ждать его наниматель. Что снегопад будет большим и долгим, не было сомнений. Кочура вошел в зимовье. Стряхнув снег, присел на нары, прислонившись спиной к теплому срубу избушки. Этот снегопад перечеркнул все его планы. Задумчиво глядел на яркий язычок пламени свечного огарка, закопченный котелок, стоящий рядом, на беличьи шкурки, развешанные на гвоздиках, вбитых над нарами вдоль стены.
Пламя, мерцая, вспугнуло тени. Они, как живые, заметались по стенам, по полкам с расставленными на них банками из-под кофе, наполненных сахаром, чаем, крупой и прочими припасами. Охотник перевел взгляд на охотничий нож, воткнутый в сруб, на котором висели наручные часы. Спать не хотелось. Подбросив в печурку сухих поленьев и поставив на нее чайник, блаженно растянулся на нарах.
Светало. Кочура, выждав время, когда подогреется чай с настоем элеутерококка, поднялся и стал одеваться. Быстро, по-солдатски, обулся в ичиги, надел патронташ, собрал и упаковал в рюкзак беличьи и собольи шкурки. Наскоро перекусив, беглым взглядом окинул избушку и вышел. Снег все так же, не переставая, падал на притихший лес. Тайга словно тонула в тихом шорохе падающего снега. Кочура переломал двустволку, заглянул в ствол. К нему тут же подбежала собака — здоровенный кобель волчьего окраса — радостно виляя хвостом, потягиваясь и позевывая.
— Ну что, Джек, идем?
Собака еще сильнее завертела хвостом, наблюдая за каждым движением таежника. Подперев двери избушки вагой, Кочура уверенным, размеренным шагом двинулся к верховьям ключа, к перевалу.
Отойдя метров триста от зимовья, он услышал лай собаки и остановился:
— Так, началось, — усмехнулся он. — Белку облаивает.
Сориентировавшись, откуда лает собака, сошел с тропы и не спеша побрел на лай собаки. Белка сидела невысоко, на нижнем сучке старого кедра, у самого ствола и смотрела на заливающуюся лаем собаку. Кочура, подойдя ближе, почти не целясь, выстрелил.
В течение утра собака облаяла несколько белок. Не всех зверьков удалось добыть. Затаившись в густых заснеженных кронах, некоторые из них ничем не выдавали своего присутствия. Таких белок приходилось бросать, отзывая собаку. К вечеру он уже с трудом передвигался по засыпанной снегом тропе.
Почти стемнело, когда Кочура вышел к изгибу ключа, от которого до избушки оставалось совсем немного. Джек, время от времени появляющийся то спереди, то сзади, вдруг пропал. Кочура остановился, поджидая собаку. Собаки не было.
Пришлось возвращаться.
— И как это я не заметил? — Кочура выругался. — Откуда ты только взялся? Все медведи давно залегли.
Он, сдернув с плеча двустволку, саданул вверх дуплетом.
— Джек! Джек, ко мне!
Кочура посмотрел на часы. Сбросив с плеч тяжелый рюкзак, прислушался.
— Нет, сейчас Джек на выстрел не придет, сейчас он не отстанет от медведя, поганец настырный.

Собака бежала по следу. Зверь был впереди него, Джек чувствовал его терпкий запах. Проскочив небольшую ложбинку, он увидел, как тот поднимается по склону распадка. Зверь, инстинктивно почувствовав опасность, повернул лобастую голову в сторону приближающейся собаки. Джек остановился, оскалился, демонстрируя белизну своих клыков. Он напрягся, приготовившись к бою, чувствуя, как поднялась дыбом шерсть на холке. Джек знал, что хозяин уже спешит к нему.

Подождав, Кочура нехотя стал подниматься по крутому склону распадка, опираясь на приклад ружья. Быстро темнело. Охотник прислушался, затаив дыхание. Сердце глухими ударами отдавало в висках. Где-то далеко, в верховьях распадка раздался знакомый лай. Кочура рванулся вперед и упал, подвернув ногу. «Надо же! —  сделав шаг, остановился. — Как больно!» От обиды даже прикусил губу, сплюнул, не чувствуя боли, затем, нащупав в патронташе последней дробовой заряд, выстрелил в воздух.

Джек осторожно приближался к зверю, наклонив голову к земле, продолжая рычать и лаять. Медведь предупреждающе заурчал. Собака сделала ложный выпад, бросившись на него и мгновенно отскочив назад. Медведь, рявкнув, кинулся на собаку. Джек увернулся, сделав обманное движение. Отскочив в сторону, он попытался обойти зверя. Медведь замер, угрожающе подняв лапу, наблюдая за ним. Джек снова бросился на него и снова отскочил. Он неустанно кружил вокруг, уворачиваясь от бросков и выпадов медведя. Джек знал, что хозяин скоро подойдет, что он где-то рядом, совсем рядом. Он верил в это точно так же, как и в то, что победителем в этой схватке будет он — Джек.
Выстрел застал их в тот момент, когда медведь прижал Джека к густым зарослям багульника. Зверь вздрогнул, напряженно вытянув морду в ту сторону, откуда донесся выстрел, на секунду оставив без внимания Джека. Тот мгновенно воспользовался этим, нанеся свой «удар». Медведь почувствовал острую боль, резко повернулся в сторону Джека. Но тот уже успел отбежать, захлебываясь злобным лаем. Зверь, издав яростный рык, в неописуемой злости кинулся на собаку.

Кочура устало опустился на снег, прислонив ружье к стволу дерева. Стемнело. В нескольких метрах невозможно было рассмотреть стволы соседних деревьев. Слизнув с губы кровь, таежник неторопливо стал выходить своим следом туда, где он оставил свой рюкзак. А где-то там, в верховьях распадка, яростно лаял его Джек.
Безразличие ко всему охватило Кочуру. Усталость навалилась на него тяжелым гнетом, досадой на самого себя и злостью на настырного и упрямого Джека. Вый-дя на тропу, он с трудом поднял тяжелый рюкзак, рывком закинув его на плечи. Усталость давила не только тяжестью рюкзака, еще больше она давила гнетущей тишиной леса, отдавая тупой болью в каждом движении.

Зверь уже почти догнал собаку, метнувшуюся вниз по склону, но в последний момент та, резко изменив направление, оказалась за его спиной. И снова Джек нанес свой удар. Ослепленный злобой медведь уже ничего не видел вокруг, кроме наглого, проворного пса волчьего окраса. Джек расчетливо вел поединок, он ждал, ждал своего хозяина. Джек держал зверя.

Кочура подошел к избушке. Вошел в нее, нагибаясь, достал спички и чиркнул, освещая стол-плаху, прибитую у оконца. Зажег светильник. Банка с огарком свечи стояла на том же месте, где он оставил ее несколько дней назад. Робкое пламя разгорающегося огарка осветило покрытые инеем стены сруба избушки. «Эх, Джек, Джек...» —Кочура заплакал, глядя на слабый мерцающий огонек огарка. Свеча, моргнув несколько раз, погасла. Кочура, не шелохнувшись, ничего не видящими глазами смотрел в пустоту. Перед глазами стоял Джек — маленький щенок, величиной с рукавичку-шубенку, веселый глупый малыш, потомок западносибирской лайки, с любопытством смотрел на него. Кочура вздрогнул, ему показалось, что Джек скулит за дверью. Подойдя к двери, он рывком открыл ее.
— Джек, Джек!
Зловещая тишина. Закрыв дверь, он зажег свечу, поправил фитиль и стал разжигать печь. Протяжный автомобильный сигнал застал его врасплох, настойчиво зовя к зимнику — старой лесовозной дороге, проходящей недалеко от зимовья. Кочура засуетился. На зимнике продолжали сигналить. Таежник с раздражением схватил ружье и приоткрыв дверь, небрежно пальнул куда-то в макушки разлапистых елей.
Подойдя к машине, он сбросил с плеча тяжелый мешок.
— Здорово, Кочура!
— Здорово, — буркнул таежник, протягивая обветренную мозолистую руку.
— А где же твой Джек?
— А-а-а... — расстроенно махнул рукой Кочура, — увязался за медведем.
— Откуда он здесь взялся? Шатун, что ли?
— Не знаю.
— Ничего, не расстраивайся, прибежит, — сочувственно посмотрел на расстроенного таежника водитель джипа.
— А помнишь, как он однажды ушел за соболем? Всю ночь просидел под сушиною, загнав его в дупло. И не лень же ему было караулить!
— Дурная собака! — буркнул таежник.
— Ну, Кочура, такую собаку поискать надо, таких лаек раз-два и все, по пальцам пересчитать можно.
— Может, подождем?
Кочура с надеждой посмотрел на хозяина, которому было по карману содержать этот охотничий участок.
— Ты что, Кочура! Не могу! Сейчас задует, и так я сюда, знаешь, как добрался?
Снег прекратился. Теперь с неба падали редкие снежинки, подхваченные ветром, который, как бы пробуя свои силы, задул то с одной, то с другой стороны, осторожно касаясь заснеженных макушек.

Медведь яростно наседал на Джека. Теперь все изменилось, теперь неустанно атаковал зверь. Он все же зацепил Джека лапой, располосовав своими страшными когтями-убийцами лопатку собаке. Джек отступал. Он впервые терпел поражение, убегая от наседавшего на него зверя, огрызаясь, уворачиваясь от его смертельных ударов. Хозяина, на которого он так надеялся, не было.

Кочура смотрел на дорогу ничего не видящими глазами. Машина, преодолев последние километры зимника, выехала на укатанную трассу. Кочура закрыл глаза. Перед ним стоял Джек. Поджав уши, он, виляя хвостом, ластился к нему, стараясь лизнуть своего хозяина в лицо. Кочура, до боли стиснув кулаки, чувствовал, как на крепко сжатых ресницах выступила слеза, расплывшись по кончику ресниц.
— Останови! — прохрипел он, не узнавая своего голоса.
— Зачем? — плавно притормаживая, посмотрел на него хозяин. — Приспичило, что ли?
Джип свернул на обочину. Яркий свет фар выхватил из темноты причудливые заснеженные ветки деревьев.
— Вернусь за Джеком.
— Брось, Кочура, — хозяин тронулся с места, — придет твой Джек к избушке, никуда не денется! Ты ему, там, наверное, изюбрятинки оставил.
— Ничего я ему не оставил, — зло бросил Кочура.

Джек в панике убегал от настигающего его разъяренного зверя. Он бежал туда, где было его спасение — избушка, где была его защита — Кочура. Выскочив на берег ключа, он с ходу попытался его перескочить и поскользнулся.

Кочура сидел, закрыв лицо ладонями. Сколько у него было собак, сколько погибло их в безрассудной смелости под тяжелой лапой зверя, клыков секача, но никогда он, Кочура, не бросал собаку. А вот сегодня... Джек, Джек! Упрямый, настырный, безрассудно смелый Джек, не уступавший в драках ни одной собаке. Кочура вспомнил, как однажды Джек обратил в бегство здоровенного черного дога, победителя не одного собачьего боя, мертвой хваткой которого так гордился его хозяин. Рваные раны на шее Джека, оставленные догом, долго не заживали после этого дурацкого спора.

Медведь, бежавший в нескольких метрах от собаки, увидел, как она просчиталась, поскользнувшись на гладком, просевшем льду речки. Рявкнув, он бросился на нее, пытаясь подмять под себя. Лед с треском провалился под ним. Собака пулей вылетела на противоположный берег. Медведь испуганно выбрался на тот берег, откуда совершил свой неудачный прыжок. Слабый ветерок донес до него запах дыма. Зверь насторожился, он долго принюхивался, затем осторожно, обойдя провал, вышел на тропу, по которой прошел таежник.

— Ну вот, Кочура, мы и дома!
Кочура открыл глаза. Впереди был поселок. Зарево электрических огней светило над родным поселком.

Джек, хромая, подошел к избушке. Остановился, оглянувшись, прислушался. Он только сейчас почувствовал всю боль своей раны. «Ничего, хозяин зашьет, как зашивал уже не раз его, Джека, раны. Сейчас он выйдет, отругает Джека и позовет в избушку». Джек, скуля, поцарапал лапой дверь. Прислушался и снова царапнул ее, осторожно тявкнув. Из трубы избушки валил дым, он слышал, как потрескивают в печке горящие дрова. Его охватило беспокойство. Джек подошел к окошку, продолжая скулить. Позади него в буреломе хрустнула ветка. Джек вздрогнул, резко повернувшись в сторону подозрительного звука. Он зарычал, злоба клокотала в его горле. Медведь, подойдя к зимовью с подветренной стороны, замер, когда под его тяжелой лапой предательски хрустнула сухая ветвь. Джек не видел медведя, не чуял его, но он инстинктивно чувствовал опасность, исходящую от чернеющего впереди него бурелома, который образовал рухнувший исполин кедр. Хромая, он со злобным лаем бесстрашно бросился в темноту...

Кочура вылез из джипа и отдал хозяину шкурки соболя.
— Сейчас я тебя домой подброшу, — улыбнулся тот, встряхнув пушнину, любуясь мехом.
— Не нужно.
— Эй, Кочура, хватит дуться! Я-то в чем виноват?
Кочура, встретившись взглядом с недоуменным взглядом хозяина, отвернулся в сторону.

Зверь, не выдержав, кинулся прочь от неожиданно осмелевшего пса. Запах дыма, запах человека преследовал его.
Джек, обойдя избушку, лег с подветренной стороны сруба, свернувшись калачиком, прикрыв кончик носа пушистым хвостом. Он ничего не мог понять: почему не выходит Кочура, почему его нет до сих пор? Ему обидно от этого и оттого, что он никак не может зализать ноющую, опаленную холодом рану. Слизывая с шерсти кровь, Джек стал ждать, прислушиваясь к окружающим звукам.
Ветер разыгрался не на шутку. Тайга стонала, кряхтела, скрипела на все лады больными и старыми деревьями, сбивая кухту, осыпая снегом собаку.
Светало. «Твинь, твинь, твинь» — вертясь, словно волчок, тревожно кричал юркий поползень, усевшись на сруб прямо над головой Джека. Собака, проводив его взглядом, поднялась. На лапу невозможно было ступать. Боль, словно острая заноза, пронзила рану. Подойдя к двери, Джек снова стал царапать ее. Склонив голову набок, прислушался, затем, обнюхав следы, заковылял по следу хозяина. Выйдя к тому месту, где стоял джип, он остановился. Запах оборвался. Следов не было. Была только колея, пробитая машиной, ни о чем не говорящая Джеку.
Пес медленно повернул обратно. К нудной боли добавилось все нарастающее чувство голода. Джек стал шарить вокруг избушки, выискивая под снегом уже вылизанные им когда-то консервные банки. Он долго и старательно выгрызал вмерзшие в лед помои, картофельные очистки, затем, вновь подойдя к двери зимовья, царапнул ее лапой. Джек понял, что хозяина там нет, что Кочура бросил его. Жуткий, жалобный вой огласил зимний лес. Подхваченный ветром, он полетел над тайгой в даль заснеженных сопок. Где-то испуганно закричала кедровка. Джек продолжал выть, он плакал, его протяжный вой-плач уносил куда-то в склоны ближних и дальних распадков ветер.
Весь день Джек просидел у дверей избушки. Ветер, начавшийся с утра, усилился. Тайга стонала под его мощными порывами. Джек лежал, поджав уши, положив морду на вытянутые лапы. Он не замечал разыгравшейся метели, он видел Кочуру, двор, залитый солнцем, детей хозяина, его, Джека, родную стаю, неразделенной частью которой был он. Вот Кочура, улыбаясь, протягивает ему лакомство.
— Голос, Джек, голос!
Джек поднялся. Его хлестнуло снежной пылью, отворачиваясь от ветра и стараясь не беспокоить больную лапу, снова заковылял по следам Кочуры. Поземка, беснуясь, продолжала осыпать его снегом. Джек с трудом дошел до того места, где стоял джип, прихрамывая, побежал по колее.
Машина егерей остановилась у сворота на зимник.
— Смотри! Кто-то опять мотался по зимнику. Наверное, светили фароискателем.
— А может, пройдем, посмотрим, куда он мотался?
Егеря вышли из машины, взяв карабины. Навстречу им, хромая, вышел Джек. Увидев незнакомых людей, собака насторожилась, принюхиваясь. Чужой, незнакомый запах. Джек не знал, что ему делать, как себя вести с этими незнакомыми ему людьми.
— Смотри-ка, волк! — один из егерей сдернул с плеча карабин, целясь в собаку. Джек оскалился. Выстрел хлестко ударил его по ушам. Джек почувствовал тупой удар в грудь. Сердце словно сдавило тисками, неудержимое тепло разлилось по всему телу собаки. Вздрогнув, он попытался сделать прыжок в сторону, но вместо этого уткнулся носом в холодный снег. С трудом приподняв тяжелую голову, он удивленно посмотрел на стрелявшего в него человека. Выстрелы гремели один за другим. Удар в голову оглушил его. Джек уже ничего не видел перед собой. Завеса густого тумана опустилась перед собакой, за которой растаяли фигуры людей.
— Живучий, гад! — один из егерей подошел к Джеку. — Да это собака! Смотри!
Джек еще слышал голоса, ему казалось, что это Кочура зовет его к себе. Он попытался вильнуть хвостом.
— Гляди! Хвостом завилял, признал, видать, своих, да поздно, — оскалился в улыбке стрелявший в собаку.
— Жалко пса, здоровый кобелина. Этакий, если не трусливый был, мог бы и на зверя пойти.
А Джек уже ничего не слышал. Он бежал легко и непринужденно, летя над землей, спеша туда, где был его дом, где ждала его родная стая.





 

Архив номеров

Новости Дальнего Востока