Работы художника Валерия ШАПРАНОВА

Блудный сын

Конец империи

Деревья

Похищение Европы

Александр ЛОБЫЧЕВ

Глубокое погружение

Художник, если он не стоит у конвейера, где изготавливается востребованная публикой и предсказуемая в коммерческом смысле художественная продукция, оказывается перед выбором когда в минуты одиночества перебирает в своей мастерской тюбики с краской, кисти и включает любимую музыку. Как выстроить свои взаимоотношения с реальностью — быть верным копиистом натуры или взорвать ее, преобразить в силу своего воображения и темперамента? Следовать уже устоявшимся канонам, или ступить на опасный путь творческих поисков и экспериментов? Какой эстетический язык найти для воплощения конкретного замысла? И так до чисто профессиональных задач: какой формат или материал предпочесть для той или иной работы — бумагу, холст, дерево, масло, гуашь, тушь, пастель, смешанную технику, коллаж… Этим вопросам нет конца, но все-таки в жизни художника случается один единственный выбор, который определяет его творческую судьбу. Выбор, подобный вспышке, что меняет ландшафт окружающей действительности и внутренний мир человека. Идти к этому событию можно сколько угодно долго, но часто этот момент выбора, как и момент истины, настигает нас внезапно, причем может проявиться в самой неожиданной и эксцентричной форме. Так, в конце восьмидесятых годов прошлого века, после окончания Дальневосточного института искусств, Валерий Шапранов забрал из института дипломную работу, выполненную, понятное дело, в духе социалистического реализма, как того требовали неукоснительные правила, и уничтожил ее. А все скопившиеся альбомы советского искусства просто выбросил на помойку.  Конечно, искусство уникального в своем роде социалистического реализма ни перед кем не виновато, и академическая школа Дальневосточного института искусств заслуживает всяческого уважения и поддержки именно потому, что она академическая. Но для молодого художника это был необходимый радикальный жест — он делал свой самостоятельный выбор. То же самое можно сказать и о тех знаниях и навыках, которые Валерий приобрел за долгие годы учебы в художественном училище и институте — они никуда не пропали, а стали важнейшей профессиональной частью его художественного мировоззрения и опыта. Но к тому времени волна модернистского и авангардного искусства ХХ века достигла и русских берегов Тихого океана, соединилась с волной социальных перемен и бунтом молодого, талантливого и дерзкого поколения приморских художников. И для них из-под палки штамповать портреты передовиков производства, комсомольцев-бамовцев в строительных касках, суровых рыбаков и мужественных героев Хасана (которым и была посвящена дипломная работ автора) стало уже решительно невозможно. Хотя, ни передовики, ни бамовцы, ни тем более рыбаки и герои Хасана тоже ни при чем. Но с души, что называется, воротило. И Валерий Шапранов, подчиняясь интуиции и живописным пристрастиям, погрузился в глубины абстрактного искусства. Это было проявлением личной творческой воли, свободной от любого внешнего давления.  Сегодня Валерий Шапранов один из самых интересных и плодотворно работающих художников Приморья. Предпочитая в основном чистую абстракцию, Шапранов вместе с тем движется в разных художественных направлениях, куда его манят собственные идеи и поиск новых пластических и живописных возможностей. С годами художник выработал не только довольно различные манеры рисования и письма, но и определил круг излюбленных тем и жанров. Галеристов и зрителей всегда привлекал именно разносторонний талант художника. Есть у него серии декоративных пейзажей и натюрмортов, написанных виртуозно, изящных по цвету и фактуре. Есть летящие к горизонту романтические флибустьерские парусники, окруженные цветной дымкой моря и воздуха. Надо сказать романтика странствий, интерес к далеким эпохам, необычным, почти мифическим персонажам, будь это средневековые дамы и рыцари, римские легионеры или сказочные животные, всегда отличали творчество автора. А вот другие его работы вполне можно назвать символическими, хотя в них немало и от метафизического реализма в духе Джорджо де Кирико. Впрочем, все эти определения, следует заметить, весьма условны. Шапранов, как правило, при выборе стилей и жанров пользуется сложной палитрой, смешивает их, что характерно для мирового искусства последней четверти века. Произведения подобного плана почти реалистичны и монументальны по композиции и сюжету, философичны по содержанию, атмосферой призывают зрителя к напряженному диалогу. Я имею в виду хотя бы такие работы как «Демоны», «Печать века» или «Конец империи». В последней работе, которую вполне можно назвать знаковой для его творчества, любовь художника к римской империи и размышления о судьбе рухнувшей советской воплотились в образ цивилизации, от которой остались только до сих пор величественные, уходящие в бесконечность руины, увиденные автором словно из космоса. Темно-коричневый, архаичный колорит картины, напоминающий извлеченные из-под толщи эпох куски античной терракоты, разлитое в пространстве грозное безмолвие вырывают зрителя из сиюминутной суеты и заставляют почувствовать холодный зов вечности. Но империя исчезла только в этом произведении, погибла, чтобы превратиться по воле автора в образ ушедшей цивилизации, но та же античность, например, оживает в других работах Шапранова, где козлоногий сатир склоняется над пойманной трепещущей нимфой, а величественный бык уносит похищенную Европу. Черный спокойный и локальный фон этих живописных листов, заставляющих вспомнить древнегреческую вазопись, выгодно подчеркивает порывистую динамику мазка, каким написаны персонажи, полные страсти и экспрессии. Казалось бы, сюжетам тысячи лет и стилизованы они уже тысячи раз, но автор наполняет их новой жизнью и свежими переживаниями, его персонажи одновременно и мифичны, и современны. А библейский мотив о Блудном сыне, хлебающим из одного корыта со свиньями, вдруг цепляет так остро, словно и ты оказался в подобной нравственной ситуации, оставив или предав что-то бесценное и родное. И ничем не прикрытая литературность этой работы, ее мораль и предостережение вовсе не вызывают отторжения, поскольку тема решена в художественном плане убедительно, задевает актуальностью мысли и искренностью эмоций.  И, наконец, абстрактные работы Шапранова — это, с одной стороны, стремительный, кипящий хаос цвета, музыки и поэзии, а с другой — созвездия кристаллических структур, сверкающих холодной геометрической красотой, поскольку освобожденная энергия способна обращаться в самую непредсказуемую форму. Помимо небольших циклов и отдельных произведений, с начала девяностых годов автор создает абстрактную серию живописи и на холсте, и на бумаге, которую он назвал «Безграничное число». Кроме прочих смыслов это название предполагает безграничное количество этих произведений. Сейчас их уже около трех сотен. Хотя, зачем считать — чистая абстракция, как и искусство в целом, не имеет пределов ни в числе, ни во времени, ни в пространстве. История абстрактного искусства прошлого века, начиная с Кандинского, Малевича и Пита Мондриана, чрезвычайно богата знаменитыми художниками и различными течениями внутри самого движения. И если вспомнить хотя бы основные направления, такие как абстрактный экспрессионизм, геометрическую и лирическую абстракции, то приметы этих стилей можно обнаружить и в работах Шапранова, естественно, преображенными его замыслом и личной живописной манерой, собственным чувством композиции и цвета. Даже занимаясь чистой абстракцией, он все равно остается художником, который стремится едва ли не в каждой работе найти отдельный стиль, он варьирует мотивы, технику, фактуру живописного мазка, использует элементы коллажа. Принцип спонтанности, импровизации изначально заложен в абстрактном искусстве, и Шапранов превращается в шамана живописи всякий раз, когда стремительно выливает, выдавливает, разбрызгивает краску на лист или кладет очередной мазок, повинуясь только импульсу эмоционального напряжения. А в сердцевине его художественной интуиции таится гармония, соединяющая пятно, линию и цвет в единое целое — и живописная поверхность начинает жить, дышать, она меняет тональность и фактуру, движется, как воздух. Но тайна и обаяние его живописи раскрываются только тем, кто вслед за автором, не страшась незнакомых окрестностей, открывая для себя не изведанные ранее эстетические чувства и ощущения, отправляется в путешествие по лунным лабиринтам его произведений.