|
Александр ЕГОРОВ. Россию штормит…
Николай ЗИНОВЬЕВ. Между добром и злом
Николай АЛЕКСАНДРОВ. Обратный отсчет, дебют
Быть понятым, у нас в гостях литературное объединение «Родник»
из приморского города Партизанска
Александр ЕГОРОВ
Россию штормит…
Тусклое солнце
Памяти тетки Дарьи
Тусклое солнце над русской равниной,
Поезд скрывается в снежной пыли,
Как заведенная, в черной рванине
Баба кувалдой гвоздит костыли.
Ватник ее в домотканых заплатах,
Чуни, как гири, на тонких ногах.
Доля советская, волюшка сладкая
Явлена красной строкою в веках.
Родичей вывезли, сплавили семьи,
Как и куда? И подумать не смей.
Канули в рямы?* Легли в посуземье*,
В волнах укрыл седой Енисей?..
Чуни для девки — весомее срама,
Пашет, да так, что парням не чета.
Сколько похвальных ей выдали грамот,
Даже не может сама сосчитать.
Горняя горница не привечает,
Веретено по ночам не шумит,
Ветер насельников тени качает,
Всех задевая, Россию штормит.
С горькою долей смириться готова,
Что не увидит ни мать, ни сестру.
Слезы застыли на шпалах кондовых,
Вздох ее слышен вокруг за версту.
Как и вчера, ей сегодня не сладко:
Взор затуманен, под сердцем саднит.
Баушка, девка, молодка, солдатка
Вешкой на рельсах отчизны стоит.
Саночки
Родиону Гаврилову, автору тетралогии
«Временем реабилитированные»
То не мелкий дождик сеет,
То свистит пурга.
Хорошо идти вдоль Зеи
В лямке бурлака.
За собой тянуть салазки
С горсточкой муки,
Под мотив счастливой сказки
И напев пурги.
В санях мерзлая картошка
Весом в целый пуд.
Ты не враг, и понарошку
Оказался тут.
Солнце бьется в черни веток —
Аж в глазах рябит —
Словно пригоршня конфеток,
Красота рябин.
Пасынок страны советской
Саночки везет.
Тень острастки соловецкой
За собой ведет.
* * *
То ли небо пошло вразнос,
То ли звезды висят во мгле.
Небывалый стоит мороз
На забытой Богом земле.
Оттого ли конь захромал,
Что кузнец не кует подков,
И под все, как есть, закрома
Кто-то хитрый подвел подкоп?
Остается нам водку пить,
Вместо хлеба жмыхи жевать,
Небеса табаком коптить,
Иль в тайгу от людей бежать.
Замирать в лубяных скитах,
Ту же древнюю полбу есть.
Что землица на трех китах —
Почитать за благую весть.
* * *
Весна отпустила поводья,
Стремятся в табун рысаки,
Залиты леса половодьем:
Дороги, пригорки, мыски.
Вода подбирает солому
Со всех придорожных канав,
Паром развернуло к залому,
Звенит на пределе канат.
Неведомо: сдюжит, удержит,
Пробьется ли к устью ладья?
Небесный молчит самодержец,
Неведомый людям судья.
* * *
Весной тугая плоть земли жирна,
Она почти не поддается плугу,
Язык у пахаря, как жернова,
Ворочается медленно, с натугой.
Подморенный бычок, не торопясь,
Ярем железный обреченно тянет,
Ночным дождем разбавленная грязь
Совсем не сохнет, а скорее вянет.
Сухие ветки на ветвях скрипят,
Пугая несмышленых жеребят.
Грачи, пируя, в бороздах снуют,
Червей ползущих ловко подбирая,
Деревья влагу корневую пьют,
Как будто бы от жажды умирая.
* * *
Будь я откровенней, признаться бы мог:
Со мною частенько беседует Бог.
— Не Бог?! — но и точно, я знаю, не бес,
Возможно, и ангел, сошедший с небес,
Поденщик Создателя, вечности страж,
Святой укротитель впадающих в раж,
В отчаянья бездну, в пучину пучин,
Идущих во тьму без особых причин,
Как повод, чтоб только сойти с колеи,
Не видеть в деснице его сулеи*.
Пояснения
* Рям — моховое болото с порослью.
* Суземье — земля в пустых, незаселенных местах.
* Сулея — плоская бутылка.
Николай ЗИНОВЬЕВ
Между добром и злом
Неведенье
Суперлайнер по курсу летел,
И в салоне: кто тихо храпел,
Кто разгадывал глупый кроссворд,
Кто-то пил понапрасну лекарство.
Ведь не ведали люди, что борт
В двух часах от Небесного Царства.
Реквием
Слова сочувственные лживы.
Не выбраться из колеи,
Ведущей в ад, когда чужие
Стоят вокруг. Одни чужие.
Чужие все. Даже свои.
***
Ты меня безрассудным не числи
И безумие мне не пророчь,
Если поиск спасительной мысли
Занимает и день мой, и ночь.
...Ночь глядит сквозь квадратики стекол.
Полетав со звезды на звезду,
Мысль, как на руку ловчего сокол,
Возвращается снова к Христу.
Народ-дитя
Он давно не видел пряник,
Все то кнут ему, то — клеть.
Много терпит он от нянек.
Не пора ли повзрослеть?
Стать умней, ну хоть немного,
Чтоб понять, где друг, где плут?
Ради жизни, ради Бога.
Тщетно. Няньки не дают.
В космическом пространстве
По Земле рассветным часом,
С похмела чертовски злой,
Меж Венерою и Марсом
Дворник шаркает метлой.
Не дружил вчера он с мерой,
Потому такой и вид:
Между Марсом и Венерой
Перегарищем разит.
***
Между добром и злом
Всегда должна быть пропасть.
Увидел мост — на слом,
Тут неуместна робость.
Но рухнет в бездну мост
Иль сам в нее сорвусь?
Вопрос совсем не прост.
Ну, вот. Уже я мнусь.
Часок — и я готов,
Себя мне очень жалко.
Что нет таких мостов,
Доказываю жарко.
Поэт
Поэт и слава. Врозь их нет.
Уж такова его природа.
Но трижды славен тот поэт,
Кто ищет славы для народа.
Но чтобы стать таким поэтом —
Рекомендаций никаких.
Лишь стих. Обыкновенный стих,
Но озаренный Божьим светом.
***
Я всеми силами храню
От века нашего отсталость,
Который губит на корню
Все, что людского в нас осталось.
И пусть нельзя остановить
Сей век игрой на жалкой лире,
Дай, Бог, хоть разум сохранить
В безумном этом мире.
***
«Ты — осел».
Из разговора
Ну, что же, брат, в борьбе со злом
Сквернящим души и уста,
Готов я даже стать ослом,
Но тем, который вез Христа.
Облака
В наш век смотреть на облака?
Мне говорят, что это —
Вернейший признак дурака,
Я ж думаю — поэта.
Во мне желанья спорить нет,
Мне вовсе безразлично —
Поэт я или не поэт.
Но облаков закатный свет!
Их очертания и цвет!
Нет, это надо видеть лично.
***
N-oй
Я знаю этим встречам цену.
О чем мы станем говорить?
Да уж не мир в грехе корить
И головами биться в стену.
И все же я иду на встречу,
Иду, как камешек на дно.
Во мне желание одно:
Пусть я один за все отвечу.
Николай АЛЕКСАНДРОВ
Обратный отсчет
***
Ay, мое времечко!.. По неокрепшему льду
Прокатывается, воркуя, блаженное эхо
И, на лету отвердев, возвращает булыжно: — Ату! —
То ли навзрыд, то ли раскатами смеха.
Память моя, как мы с тобой пройдем
Весь этот путь, недоуменье это
Между двух бездн черным непрочным льдом
К пристани дальней, вмерзшей в черту рассвета?..
Вяземский мотив
Когда-то, может быть не скоро,
Вернусь я в тот негромкий город,
Где в окнах пела синева,
Где клены бронзовели жарко
И по аллее мокрой парка
Шатался наш десятый «А».
Где были разговоры пылки,
Где звуки с дальней лесопилки
Неслись зудением осы,
Где я тебе с таежных склонов
Притаскивал букет пионов
В алмазных бусинах росы.
Где был ручей с доскою шаткой,
Где голуби над танцплощадкой
Ныряли между фонарей,
Где дружной троицей ходили
И мини-юбочки кадрили
Володя, Сашка и Андрей.
Где в переулочке тенистом
Сентябрь звенел листвы монистом
И возле клуба, на углу,
Из техникумовской общаги
Высоцкого крутили маги
Сквозь вечереющую мглу.
Все это неслучайно было:
Дрожал мосток, пила пилила,
А полночь девочкой кружила
И с ног валила без вина.
Прислушайся: за дальней далью
То радостью, а то печалью
Звенит какая-то струна...
Бухта Золотой Рог
Владимиру Сунгоркину
и Владимиру Мамонтову
Свободная стихия пахнет йодом.
У горизонта рыжий сейнерок,
Как грозный рыбий бог, бредет по водам
Судьбы моей и моря поперек.
А я прощаюсь с этой странной чашей,
Которую и мне испить пришлось,
Пронзительными чайками звучащей,
Сиренами прошитою насквозь.
Мигай, маяк, над сиплыми валами
Высоких волн, твердящих свой урок.
Я не унижу пресными хвалами
Рассол зыбей, влекущих сейнерок.
Я не дослушал сутолочь и толки
Причалов, барж, бушлатов и снастей,
И мне неведом сизый шифр наколки
Под робой от запястий до локтей.
Все будет так. Еще мне возвращаться
К смоленым сваям со своей тоской,
А сейнерку ревущему — шататься
По краю вод меж небом и треской.
Еще кумиться мне с канатной злостью
И слушать огневую глубину,
Где кто-то рассыпает щедрой горстью
Морские звезды по морскому дну.
Дорога к маяку
Был, помнится, маяк, да кручи, да изгибы
Дороги, да во тьме органный строй стволов...
А что еще потом припомнить мы смогли бы,
Когда б не заглушал гул моря наших слов?
Был, помнится, маяк. Бесстрастно, как зарница,
Он вспыхивал в ночи, высвечивая вдруг
То рваный хаос волн вдали, то наши лица,
То вскинутых ветвей замедленный испуг.
О чем хотели мы здесь вымолвить друг другу?
Был, помнится, маяк. Да ветра в грудь толчки.
И, как ревнивый мавр, почуявший разлуку,
Ревело море, сжав слепые кулаки.
Среди ночных зыбей неслись куда-то тени.
Шатались до корней органные верхи.
Ты помнишь? Был маяк, да узкие ступени
К высокому огню под куполом стихий...
Семейный альбом
Вот ты. Вот я. Вот мы вдвоем.
Вот мы с тобой поодиночке.
Вот дядя Серафим с ружьем.
Вот две босые чьи-то дочки.
Еще страницу повернем.
Кто это? Имя позабыто.
Десятый класс, дверной проем,
Парнишки призывного вида.
Вот... Лица, платья, имена,
Фотоулыбки, и в обнимку
Слагается моя страна
И тянется от снимка к снимку.
А здесь — шнурочком узким бровь,
Глаза искрятся и смеются.
Захлопнем первую любовь,
Чтоб ею вновь не захлебнуться...
***
На выдохе импровизаций,
В свободных четвертях синкоп
Звучат ветра февральских станций,
Гул рельсов и огней озноб.
Судьба играет в стиле Сэчмо*.
Хрипит усталая труба.
Я понимаю все, конечно,
Но сохнут губы без тебя...
***
Любительский снимок: у моря
стоишь в золотом сентябре.
Беззвучная пена прибоя
позирует, замерев.
Щелчок — и задвигались волны,
ударили в берег. Смеясь,
шагнула, поправила волосы.
Но это уже без меня.
И я через годы, не скрою,
едва на тебя посмотрю,
ревную к Японскому морю
и давнему сентябрю.
В зимнем Владивостоке
Еще не ночь, хотя уже не вечер.
Приморский порт промерз до самых крыш.
По спуску, лбом тараня встречный ветер,
Бежит сквозь снежный мрак трамвай-крепыш.
К вокзалу, а потом еще направо
К училищу — и к черту на рога,
Где встречусь я с глазастою шалавой,
Играющей кудряшкой у виска.
Что ей мои смешные трали-вали,
Несмелый взгляд, рифмованный туман,
Когда ее в свои объятья брали
Парамушир и рыбный Шикотан?
И будет ветер в стекла грудью биться,
И чай на тесной кухне остывать,
А песенка охрипшая крутиться
И о своем о чем-то горевать.
Уже потом, за прорвой километров,
Очнусь я посреди иного дня
И задохнусь опять приморским ветром.
Прости, девчонка, глупого меня!..
Пояснения
* Сэчмо — одно из прозвищ Луи Армстрона.
Быть понятым
Литературное объединение «Родник» Приморского города Партизанска — это творческое единение людей и давно увлеченных литературой, и только начинающих писать. У «Родника» свои традиции. Главная — истинное внимание к творчеству друг друга.
Литературное объединение проводит Лебковские чтения — как память и благодарность Евгению Дмитриевичу Лебкову, писателю, почетному гражданину Партизанска.
В свое время они немало помогал каждому пишущему обрести себя, научить слышать друг друга…
В подборке, которую мы вам предлагаем сегодня, — стихи представителей литературного объединения «Родник».
Рита БАРАЗ
***
Вновь прохладой сменилась жара,
И хожу я как будто хмельной:
Снова бабьего лета пора
Одурманила город родной.
И сияние тополей,
И безумных чувств кутерьма —
Можно просто сойти с ума
От осенних сучанских аллей.
Николай ВУКОЛОВ
***
Выйду в поле родимое,
Поброжу, словно в детстве, босой
Сквозь напевы седого тумана
И умоюсь чистейшей росой…
Запою и душой успокоюсь,
В этот миг никуда не спешу.
И откроется небо такое —
Всем за все и себе я прощу.
Виктор КОЛЕСНИКОВ
***
Мне малости сегодня не хватает,
А многое — за горизонтом дым.
И пусть другие по тебе вздыхают,
Я быть хочу единственным твоим.
Поговори, прошу, со мной. И только.
Тебя я слушаю внимательно, молчу…
Понятным быть я не хочу нисколько:
Быть понятым — вот я чего хочу…
Тамара КУЗЬМИНА
***
И. Б.
Дни расплетают нитку,
Связанную тобою, —
Это зима наступает,
Наступая на осень.
В небе еще полным-полно голубого.
Скоро туда и белого
Кто-то бросит,
Ну а пока с утра,
Как кусок батиста, —
Полупрозрачен воздух, ядрён морозец.
И на душе становится чисто-чисто.
Дни расплетают нитку.
Слышу стихи сквозь прозу.
Анатолий КУХАРЕНКО
***
Снилось мне: зеркало — с размаху,
А она не зеркало, а — Русь.
Надо ж, угораздило, дал маху:
Собираю, плачу и… боюсь.
Разлетелась Родина так звонко,
Как с гранаты сдернуто кольцо.
Склеил до последнего осколка,
Посмотрелся — не мое лицо…
Юрий ПОЦЕЛУЕВ
Осень 2007-го
Плавно в космосе вращается
И дрейфует шар земной.
Русь плывет на нем, качается —
В год две тысячи седьмой.
Чередуются отлаженно
Зимний холод — летний дождь.
Снова лес такой оранжевый,
Поредел, но вид хорош.
Сопка Лысая припудрена —
Будто к празднику снежком.
И морозец первый утренний
Вас касается легко.
Хорошо глубокой осенью
В захолустном городке:
Доцветают астры, космии
В каждом сквере, уголке.
Сыплет золото под сосенки,
Стелет клен ковер под ель...
И не надо мне экзотики,
Что за тридевять земель...
Элеонора ШТИЛЬНИКОВА
Любителям туризма
Я побывал в Германии,
Я видел древний Нил,
По городам Италии
С восторгом я ходил.
Корриды и турниры —
Тем знаменит Мадрид,
Но из моей квартиры
Самый лучший вид.
«Заботливый» муж
Лодка по реке плывет,
На носу коряк поет.
А на веслах сам-одна
Упирается жена.
Увидал Степан коряка:
«Ты куда, земляк, однако?»
Иннокентий в лодке встал,
Не спеша платок достал,
Вытер комара в глазу:
«Я жену в роддом везу».
***
Ты хочешь счастье черпать полной ложкой,
Чтоб пив-мед струилось по усам?
Постой-ка и подумай хоть немножко,
А что для этого ты, милый, сделал сам?
***
Прозрачный воздух. Неба просинь,
И листья облетевшие сухи.
Но у меня неболдинская осень,
Поэтому я не пишу стихи.
|
